— Но оно останется у вас в голове… И через десять лет вы предложите его человечеству, не так ли?
— Может быть! — шутливо ответил он. — А может быть, меня тогда уже не будет… Время покажет…
Мой гость удивительно преобразился у меня на глазах. Он сразу повеселел и оживился, как будто с плеч его свалилась огромная тяжесть. Его настроение неведомыми путями передалось и мне, я тотчас забыл про все свои мрачные мысли.
— Нужно быть людьми! — сказал он. — И нужно верить в будущее…
— Нужно! — согласился я.
Он встал и вздохнул.
— Вы уходите? — огорченно спросил я.
— Вам пора спать! — с улыбкой ответил он.
— Если смогу.
— Ну, это не так уж страшно! — сказал он. — Я сам провел много бессонных ночей… Не так уж страшно…
— И даже, быть может, полезно…
— Да, вероятно! — усмехнулся он.
Незнакомец повернулся к выходу. У двери он протянул мне свою мягкую, тонкую руку и крепко сжал мою ладонь.
— Я первый услышал эти чудесные звуки! — сказал он. — А вы — последний!.. Спокойной ночи!..
Вернувшись в комнату, я невольно глянул в окно. В черном пальто, тонкий и прямой, он переходил улицу, и мне почудилось, что в его шагах звучит какая-то надежда.
С тех пор прошло ровно десять лет. Я ни разу не видел моего странного полуночного посетителя и ничего не слышал о нем. И в эту ночь, заканчивая последнюю страницу моих воспоминаний об этом чуде, я снова глянул в большое трехстворчатое окно, и мне на миг показалось, что я вижу знакомую высокую фигуру в черном пальто. Увижусь ли я с ним когда-нибудь? Услышу ли его звонок у двери? А может быть, он давно уже мертв и лежит сейчас где-нибудь под черной, размякшей землей? Или же сидит где-нибудь на вокзале со своей черной пуговкой в ухе и задумчиво прислушивается к темным и светлым мыслям людей?
Никто не может ответить мне на эти вопросы.
Я снова вернулся к моей машинке, моему старому, видавшему виды «Ремингтону». В окна бился влажный ветер, в воздухе мелькали редкие весенние снежинки.
1957
Перевод Н. Попова.
РАННЕЕ, РАННЕЕ УТРО
Машина прошла по каменистой дороге меж холмами и остановилась на берегу. Маленький, толстый человечек выключил мотор и, приподнявшись на сиденье, вытащил из-под себя смятую пачку сигарет. Его спутник сидел не двигаясь и смотрел сквозь стекло на ближнюю рощу. На берегу было тихо, а там дубы шумели вершинами, и ветер относил звуки к еще темному небу. В машине делать больше было нечего, и маленький, затянув ручной тормоз, стал неуклюже выбираться наружу.
Трава была сухая и скользкая, там и сям сквозь обнажившуюся почву проглядывали белые глыбы известняка. Такими же камнями было усеяно и дно озера; за них часто цеплялись грузила. Маленький открыл багажник, и машина оскалилась на небо своими металлическими челюстями. Они взяли удочки в брезентовых чехлах, два рюкзака и рыбный садок. Над холмами дул ветер, но внизу было спокойно и веяло запахом стоячей воды. И от влажного садка тоже пахло стоячей водой, водорослями и рыбой. Быстро светало.
Они пошли к озеру, но через несколько шагов высокий остановился и поглядел вверх. Машина сильно наклонилась вперед, на ветровом стекле мерцали красноватые отблески неба.
— Тебе надо было подпереть ее камнем, — сказал высокий.
Маленький, скользя подошвами, медленно спускался к воде.
— Незачем, — сказал он. — Я поставил ее на скорость…
— А ты хоть раз видел эти скорости? — спросил высокий.
— Нет… Но говорят, они надежные…
Высокий отвернулся от машины. В темноте его смуглое лицо выглядело почти черным.
— И все же надо было подпереть ее, — сказал он. — А так ты держишь машину в напряжении.
Маленький замолчал. Обычно его оркестрант говорил таким тоном, лишь когда бывал пьян, но сейчас он был трезв как стеклышко. Шаги у него за спиной заглохли: высокий свернул в сторону. В этот миг упругий хребет ветра словно переломился в вышине, и ветер пал вниз, как брошенный невод. Дубовая роща затихла, зато озеро задрожало мелкой рябью, словно почувствовав приближение людей. Все запахи сразу смешались, и высокий, остановившись у воды и прикрыв глаза, втягивал носом воздух. А внизу, в зеленом придонном полумраке, рыбы беспокойно зашевелили жесткими плавниками, почуяв приближение дня, а с ним и пробуждение жизни, страха и боли.
Расчехлив обе удочки, рыболовы прикрепили к удилищам прочные нейлоновые лески — в озере попадалась и крупная рыба. По высокому противоположному берегу, четко вырисовываясь на небе, бесшумно ползла телега. Прижавшись друг к другу озябшими коленями, поливальщики ехали к насосной станции.