Высокий поймал уже четыре рыбы, а маленький — ни одной. Четвертая рыба была непохожа на первых трех.
— Это линь, — сказал высокий. — Можно сказать, болотная форель. Ей нет большего удовольствия, чем бултыхаться в тине.
Он снял рыбу с крючка и разглядывал ее, крепко держа в руках. Линь выглядел вполне приличной, опрятной рыбой.
— Смирная, — пробормотал высокий. — И не особенно разборчива. Хочешь, дам?
— Спасибо, не надо! — с обидой отозвался другой.
— Знаю, что ты обо мне думаешь… Из посредственного музыканта может выйти хороший рыбак, но из талантливого дирижера…
— Не угадал, — возразил маленький. — Я вообще никогда о тебе не думаю…
— Думаешь, — сказал высокий. — Вчера вечером, например, думал…
— Да, думал, раздобудешь ли ты хорошую наживку…
— Нет, ты думал пригласить меня куда-нибудь сегодня вечером… Вместе с той девушкой, которая была со мной у театра…
— Вот как? — чуть усмехнулся маленький. — Ну, раз так — считай, что я тебя пригласил…
— Ты очень любезен, — сказал высокий. — Но я приду один… Девушка — моя племянница, дочь моей сестры…
— М-да! — озадаченно пробурчал маленький. — Но я думаю, что это не так уж страшно…
— Как сказать… Особенно, если я застану тебя с ней…
Маленький засмеялся, но в это время леска сильно натянулась. Высокий сразу понял, что попалась крупная добыча. Он бросил свою удочку и подошел ближе. Рыба бешено рвалась, маленький дрожащими руками крутил катушку.
— Страви немного! — сказал спокойно высокий. — Только сначала отпусти защелку.
Маленький испуганно поглядел на него, но послушно снял защелку. Катушка со свистом раскрутилась, натянутая леска сверкнула, как искра, и сникла.
— Подними удилище!.. Теперь наматывай!.. Все время держи рыбу в напря…
Он не докончил, но маленький хорошо понял его. Он поднял перегнувшееся удилище. То отпуская, то наматывая катушку, маленький метр за метром подтягивал рыбу к берегу. Стоя у самой воды, высокий хмуро молчал, но глаза его видели все. Рыба теряла силы. Инстинкт увлекал ее в глубину, но боль останавливала. Глупенькая! Надо перетерпеть боль, забиться в подводный кустарник, тогда леска запутается и порвется. Но рыба подтягивалась все ближе и ближе, и наконец он увидел ее. Это была, действительно, очень крупная рыба, — должно быть, одна из первых, запущенных в это озеро. На мгновение блеснуло ее светлое брюшко, но ей не удалось, выпрыгнув из воды, порвать леску. Маленький добросовестно держал ее в напряжении.
Вот рыба уже у берега, но высокий по-прежнему молчал. Оставалось самое трудное. Маленький рванул удилище, рыба взметнулась над водой, и леска оборвалась. Высокому казалось, что рыба шлепнется обратно в воду, но она упала на берег. Маленький остервенело набросился на добычу. Рыба все же вырвалась из его рук и плюхнулась в воду. Маленький, забыв обо всем, прыгнул за ней. Рыба оказалась скользкой и сильной, но ему удалось схватить ее и, прижав к себе, выбраться на берег. Лицо у него побелело, как рыбье брюхо, зубы стучали. Отойдя от воды на десяток шагов, он торжественно положил рыбу на землю. Одежда его насквозь промокла.
— Какое чу-довище! — хрипло воскликнул он.
Рыба покорно лежала на берегу и тяжело дышала. Чешуя сверкала на солнце, в глазах ее отражалось зеленоватое небо, которого она не видела. Высокий молчал. Ему давно не приходилось видеть такую крупную рыбу.
— Ты намочил часы! — сказал он наконец.
— Наплевать! — отозвался маленький. — У меня «Сима» с герметическим корпусом…
— Грош цена этой герметичности, — ответил высокий.
Но маленький не отрывал алчного взгляда от рыбы.
— Тебе никогда не удавалось поймать такую! — воскликнул он. — Готов спорить!
Рыба ударила хвостом по белому камню. Она изнемогала и отчаялась. Воздух душил ее, блеск неба слепил глаза.