Мечо давно поджидал меня в своей «Волге» неподалеку от ТАБСО. Смешно было смотреть, как он прикидывается, будто читает газету. Я уверена, что он заметил меня еще издалека, но, лишь когда я подошла, удивленно приподнял брови и любезно улыбнулся. Смех разбирает, как гляну на его короткие ножки и иссиня-черные усы. Ему, наверное, перевалило за сорок пять, но что правда, то правда, — выглядит он моложе и лучше сохранился, чем отец. Плохо только, что он всегда долго копается, прежде чем заведет мотор.
— Поехали! — сказала я, опасаясь, как бы меня не увидел кто-нибудь из наших, выходя из студенческого кино. За такого кавалера меня на следующий день всю исколют насмешками.
— Спокойствие, маленькая барышня! — добродушно ответил он тоном пожилого дядюшки.
Наконец, покопавшись вволю, он завел мотор. Мы обогнули сзади памятник и выехали на бульвар. Столики перед «Берлином» были пусты, на скатертях желтели опавшие листья каштанов. Лишь за одним сидели несколько молодых парней и что-то пили. Они разом оглянулись и чуть не вывернули себе шеи, глазея нам вслед. Я толкнула Мечо коленом, но оказалось, что он тоже их заметил.
— Ну и нахалы! — сказала я. — Наверное, узнали тебя.
— Да, конечно! — неохотно промямлил он. — Мои служащие… Но они неплохие ребята.
Мы помолчали, а потом я сказала:
— Поедем побыстрей!.. Быстро-быстро!
— Хорошо, воробышек, — сказал он. — Дай только выехать из города.
Я, конечно, не поверила. Мечо никогда не поступается здравым смыслом. Разве только, когда назначает свидания студенткам.
— Обещаешь?
— Честное слово, — серьезно заявил он.
И вообще сегодня он казался мне каким-то необычным, не как всегда.
— Как покер? — спросил он.
— Ничего особенного, — ответила я. — Проиграла восемнадцать стотинок.
Я рассказала ему, как Звезда играет в покер, и про шерстяной жоржет. Он слушал внимательно, но ни разу не засмеялся. Евгений прав — Мечо туповат или же лишен чувства юмора, что почти одно и то же. Это изрядно злит меня — с ним просто не о чем говорить. Когда мы выехали из города, я напомнила ему:
— Помнишь, что ты мне обещал?
— Да, конечно, — ответил он и нажал на газ.
И мы полетели, ах, как чудесно мы летели! Воздух свистел, и шины свистели, а придорожные деревья мчались сломя голову. Я чуть не запрыгала на мягких пружинах.
— Еще немножко! — просила я. — Очень тебя прошу, прибавь еще немножко!
Он еще увеличил скорость. Я ужасно люблю сумасшедшую езду, просто бешусь от радости. Возможно, у меня низкое давление — надо будет как-нибудь смерить. А когда машина мчится с безумной скоростью, у меня словно кровь вскипает, я оживаю и становлюсь как пьяная. Однако мы едва не разбились. За крутым поворотом машина чуть не налетела на стоящую на обочине телегу. Мечо резко свернул в сторону, и только я подумала, что сейчас мы свалимся в реку, как он уже снова катил по шоссе. Я ничуть не испугалась, лишь мельком взглянула на него. Ни один мускул не дрогнул на его лице, он даже не побледнел, как это непременно случилось бы с Евгением. Что ни говори, а Мечо — настоящий мужчина, в этом ему не откажешь.
За всю остальную дорогу мы не проронили ни слова… Я даже не заметила, как мы подъехали к водохранилищу. Он придержал машину и спросил:
— Может быть, хочешь посмотреть?
— Да, — согласилась я, хотя меня обычно мутит от красивых видов.
Я устала. Мне вообще не под силу длительная радость или волнение. По всему видно, что я сгораю быстро, как стружка, и притом до конца, не оставляя даже пепла. Из приличия — чтобы Мечо не счел меня бесчувственной, я все ж поглазела на озеро. Не то чтоб озеро было никудышное, скорее наоборот, но я просто не умею наслаждаться природой. Иногда мне кажется, будто и другие не умеют, но прикидываются, потому что так принято. Природа подавляет меня, зовет к смирению, а я вовсе не хочу смиряться ни перед кем — будь то родители, профессора или какая-то там природа. И сейчас среди этого простора я почувствовала себя маленькой-маленькой — точно лягушонок или паучок. Я отвела взгляд и включила радио.
Когда мы подъехали к ресторану, Мечо поставил машину на асфальтированную площадку и тщательно запер дверцы. Обыкновенно он сначала сам заходит в ресторан и, оглядев публику, возвращается за мной. Но на этот раз мы вошли вместе и, как я и ожидала, направились в пивной бар, куда обычно ходят клиенты вроде нас. Там никого не было, даже официанта. Когда мы уселись, Мечо широко улыбнулся и сказал:
— Тебе нравится здесь?
— Очень! — воскликнула я.
— Сегодня я решил быть добрым! — заявил он. — Ведь в конце концов и ты пожертвовала кое-чем ради меня.