— Аа — виски! — с завистью пробормотал адвокат. — Вполне естественно, если с вами были иностранцы. А после этого вы танцевали, не так ли? Вы лично сколько раз танцевали?
— Не помню. Раз пять-шесть… Или чуть больше.
— Так, так! — благосклонно закивал адвокат. — Молодая девушка идет в ресторан, главным образом, чтобы потанцевать. И с кем же вы танцевали?
Я хорошо понимала, куда клонит пузатенький пройдоха, но делать было нечего.
— Точно не помню. Но с партнерами из-за нашего столика.
— Да, разумеется, кавалеров у вас было достаточно… А сколько раз вы танцевали, например, с товарищем Игнатовым?
— Три или четыре раза! — хмуро ответила я.
— А с Евгением?
— С Евгением я не танцевала.
— Странно! — сказал адвокат. — Не танцевать именно со своим кавалером!
— Я была зла на него, — сказала я.
— За что? — спросил он, и глаза у него заблестели.
— Я не помню точно… Но он плохо отозвался о своем отце.
— Вы хотите сказать — несправедливо?
— Просто бестактно!.. Все вокруг слышали его.
— Да, да, — сочувственно поддакнул адвокат. — Наверное, наш общий друг нервничал или был чем-то взвинчен, как вы думаете? Ведь неспроста он позволил себе какой-то выпад против отца, да еще в его присутствии… Как вы это истолковали?
— Я это никак не толковала! — сухо ответила я.
— По этому вопросу достаточно! — вступился судья.
Адвокат сделал замысловатый жест, изображающий полное недоумение.
— Хорошо, если вы так полагаете! — пробормотал он. — Тогда продолжим.
И снова, со своей притворно приветливой улыбкой, обратился ко мне.
— Итак, на следующее утро Евгений пришел к вам. Вы помните, в котором часу это было?
— Наверное, около девяти, — ответила я.
— Довольно-таки рано после столь напряженной ночи. Вы еще спали?
— Ну да… Но я встала и открыла ему.
— Так, как были — в ночной рубашке?
— Постыдитесь! — воскликнула женщина с тяжелой челюстью.
Адвокат растерянно поглядел на заседательницу и тут же с живостью повернулся ко мне.
— Объясните сами заседателю — почему вы впустили его?
— Потому что он позвонил! — со злостью ответила я.
— Все ясно! — сказал адвокат, разведя руками. — И, надеюсь, запротоколировано.
Он снова повернулся ко мне, но на этот раз лицо его было уже не приветливым, а скорее хмурым и суровым.
— Товарищ Григорова, вы сказали, что Евгений вас рассердил и поэтому вы пригласили его отца. Если не секрет, — чем именно он вас рассердил?
Я не из стыдливых, но тут я почувствовала, что краснею до корней волос.
— Как вам сказать… Он назвал его трусом или чем-то в этом роде.
— Мда! Возможно, — озабоченно пробормотал адвокат. — Но это должно было бы рассердить его отца, а не вас.
— На этот вопрос можете не отвечать, — сухо заметил судья.
Так мне и следовало бы сделать, но у меня почему-то мелькнула глупая мысль, что я должна защитить Мечо. И, конечно, я сама сунулась в ловушку.
— Во всяком случае, — сказала я, — товарищ Игнатов не давал мне никаких поводов. Весь вечер он держался абсолютно корректно.
— Поистине странно! — удивленно воскликнул адвокат. — Откуда же у вас возникла уверенность, что вы выиграете пари? И как вы решились позвонить ему по телефону? Да еще с таким странным предложением? Позвонить мужчине, который годится вам в отцы?
Ну и ну! Я поняла, что, как бы я ни ответила, все равно я влипла.
— Не знаю, как вам это объяснить! — промямлила я. — Но есть вещи, которые женщина чувствует интуитивно.
Адвокат порывисто засунул руки в карманы. Казалось, он растерялся и даже отступил на несколько шагов, бормоча себе под нос:
— Женщина… да, женщина…
Позади раздался смех. Судья сердито оглядел зал и громко звякнул колокольчиком.
— Тишина или я освобожу зал! — сказал он. — Адвокат Василев, не устраивайте здесь представлений… Вы закончили свои вопросы?
— Фактически — да! — любезно ответил адвокат. — Осталось еще несколько мелких.
— Без них нельзя обойтись?
— Боюсь, что нельзя.
— Тогда пожалуйста!.. Но без спектаклей!
Адвокат опять повернулся ко мне; выражение лица у него теперь было сугубо деловое.
— Итак, товарищ Григорова, вы явились на свидание, товарищ Игнатов тоже сдержал слово! И дело с концом — вы выиграли пари! Зачем же вам понадобилось ехать в ресторан «Лебедь»?
— Товарищ Игнатов пригласил меня.
— Вы могли отказаться под каким-нибудь предлогом.
— В конце концов это вопрос воспитания, — ответила я. — Сказав по глупости «а», приходится говорить и «б».