–
Звон и гуд… И тракторы рычат у перевозов,Кони ржут, скрипят грузовики,Сизо-масляна идёт вода с навозом,И толкутся волны поперёк реки.Густо-чёрный выстилая дым,Буксирок, вцепившись невподым,Тянет баржи две, как две скалы.Двухэтажные, легки, белы,Разминутся пароходы, радостно гудя.И деревни целые – плотамиС избами, коровами, бельём и петухамиМедленно спускаются, реку загромоздя.
А и в русле не одна дорожка:Не гребём – теченье выбиваетВ мирную воложку,В нераспуганную тишьРыба на-солнце серебряно взыграет,Юркнет птица в островной камыш.Изливает с неба синева.Вёсла трепетные вывесим – и движемся едва.Что-то дед смолёный ладит топором…С ним малыш, две удочки забросил…Нестерпимо брызжут серебромИ топор, и капли с наших вёсел…И опять затягивает в стрежень.И блеснёт едва повыше осокиУцелевшей церкви в глубине прибрежьяКрест – и серенькие куполки…
Вечер. Солнце западёт за берег горный,И вода сгустеет в изумруд,И огни зажгутся в белых знаках створных,Шумы дня притихнут и замрут.Отразятся с кручи в стынущие водыСкалы, обнажённые породы,Купы лиственных и пики чёрные хвои, –Бакенщик, старик рыжебородый,Объезжает бакены свои.И уж на ночь, только солнце сгаснет,Водный путь отмечен столбовой –Там, где горный берег – бакен красный,И – зелёный там, где луговой.Исчезают тени, и мягчеет небо.Проступает точка первая Денеба{6},Все созвездья выводя изглубока.Плёс утих. Ни лодки рыбака.Осеняет Волгу только звёзд шатёр.Ну, и нам на берег: сушнякаПодсобрать да развести костёр.От костра всё сразу потемнеет –Волга, небо, прибережья глубь,Мы – к огню плотней и ждём, пока поспеетВ котелке картошка или суп.Из-под крышки сладкий пар клубится,Зверь-костёр клыками сучья рвёт,По воде прошлёпают неслышно плицы{7},Проскользит, сверкая, пароходИ, по тёмной глади бледным светом мрея,В полноту беззвучной ночи канет…В смуглых отсветах лицо Андрея,Лоб его печаль пытливая туманит.Внутренне сцеплённых выводов коварствоВот не ждал, куда его направит! –«Оглянись, Сергей, подумай.Чувствуешь, как давитНа тебя, на всех нас – государство?»Я смотрю на звёздный свод извечный,Слышу вольный шорох всплесков в тишинеИ от всей души, чистосердечноУдивляюсь: «Давит? Государство? Не-е».После гребли по телу приятная истома,Что к краям – расплывчатей лицо освещено…Как давно, дружище, мы знакомы,Как давно!..Помню твоей детской курточки вельвет,Несогласие упрямое с немецкими глаголами,Наши шахматные страсти, меж двумяфутболами.Вместе нас кружил извивами весёлымиОт Байдар к Ливадии велосипед,Подымал Военною-Грузинскою от Ларса.Вместе аттестаты понесли в Универс’тет{8},И обоим нам ударил буйный светГегеля и Маркса.Математика. И физика. Но для душиИх священной строгости нам оказалось мало:Подлинно, что точные науки – хороши,Да не строгости, а счастья людям недостало.И пошли на исторический в МИФЛИ,Порешив, что с парой факультетов справимся,И давно согласно к выводу пришли:«Мы нам нравимся».Как не нравиться, когда так чётко сведеныК стройным формам мир и человек?Сколько нами дивных вечеров проведеноВ мудрой тишине библиотек!Сколько раз не хожено в кино!Сколько жертвовано вечеринок!Я безумец, я фанатик, – но –Но Андрей мой – инок.В миллионном городе, в блистании огней,Там, где вечер – лучшая пора,В пять минут десятого ложится спать АндрейИ встаёт – чтоб думать – в пять утра.Как по Канту время мерь –он в шесть пройдёт по дворикуИ вернётся записать, что понялв утре чистом.Хочет стать он, как и я, историком,Но для этого ещё – экономистом.Том за томом я гоню взаглот,Я истерзан весь, я в спор нырну с наскока,Взор застит восторженно слеза, –Он мне тихо, мудростью Востока:«Прежде, нежели открыть свой рот,Друг, открой глаза!»Это – то влеченье, род недуга,О котором написал поэт:Книга, стол и мы друг против друга, –Никого на свете больше нет!Распадутся волосы-неулежни мои{9}Над лицом горячечным, но бледным,Ближе – сходимся – яснеем – и! –Запись отточённая о выводе последнем.И не жаль обоим эту странную,Без вина, без девушек сухую юность нашу……Вот и ужин! Ложки расписные деревянныеМы вонзаем в ячневую кашу.После ужина на сене в лодке мягко.Лёгкой зыбью чуть вздымается корма.Всю Историю – от нас до братьев Гракхов,Высветил прожектор Марксова ума.Маркс! – как меч, рубящий путаницу партий!Не блуждать у Лейбница, у Юма, у Декарта,Только-только вылупясь из жёлтеньких скорлуп,Держим в клювах Истину и мечем взоры вглубь!Есть закон движения! Другого АбсолютаНет! И как там было – сердобольно, круто,Нравилось, не нравилось, – минует постепенно.Всё пройдёт: Сената гнев и курий плеск и пена.Желчь упрёков, звон разящих словНе всплывут на высоту веков.Воин Рим, бронёю перевитый!Шаг Истории, не знающей пощады! –Гордое отчаянье самнитов,Умное безсилие Эллады,Ярость Брута, Ганнибала гений –Всё должно быть сметено и сбито,Что само не станет на колени.Dura lex, sed lex[1]. Во всём закон.Ничего, что б в сторону свернуло.Ничего? И даже шут Нерон?{10}И кровавое захлёбыванье Суллы?Фатализм! Эклектика! Неверно!..…Но Андрей молчит и дышит мерноВ лад дремотным заплескам волны.И спине тепло от дружеской спины.За ночь иней нас покроет впробель.Утром вспрыгнем, зубы бьёт ознобик,И – бултых в синеющую воду!Холодом озноб тот вышибить приятно!И – бегом, в чём родила природа,По камням! на взгорок! и обратноНа песок! поборемся! и в танец!Дикарём разнузданным пляши,Пока тело вызорит румянец,Да ори! – всю Волгу полоши!А теперь хватайся каждый за весло –Оттолкнулись! Понесло!