–
Там, где улица села кончаласьИ кустился ельник, там, у свежего столба,В уброд по песку глубокому сбираласьЗрителей толпа:Подполковники, майоры, лейтенанты,Девушки-ефрейторы, мальчики-сержанты,Смершевцы, врачи, политотдельцы,Бабы здешние в платочках, мимоезжие гвардейцы.Место лобное – нехитро, без затей.Всё готово:В бурых полосах, едва обтёсан, столб сосновый,На столбе наставка, крюк на ней.Ровно в пять дорогою из тылаПодкатил по гати лёгкий «виллис»{66}.Два полковника в машине было.На средину вышли и остановились.С узкими погонами юристов были оба –Низенький еврей и русский, крутолобый.Пистолетным ремешком играя,Маленький визгливо крикнул: «Приведите!»
Вышли двое автоматчиков из свитыИ с заносом распахнули полотно сарая.Вывели. Одет в гражданское, кой-как.Полусонный. И соломка в волосах взлохмаченных.Руки за спину связали. Смотрит озадаченно.– Он не немец? – шепчут. Нет. Русак.На толпу уставился. Меж автоматами хромая,Подошёл спокойным вялым шагом.– Не читали приговор… – Не знает!.. – Он не знает!..Маленький полковник развернул бумагу,Переправил матовую портупеюЩегольской планшетки.Старшина с широкой красной шеейВынес и под столб поставил табуретку.Неестественно, с руками за спиной,Опустивши голову, глаза потупя,Подсудимый стал, как тот актёр плохой,Чтоб с галёрки видели, что он преступник.Рваные портки. Ошмыганная блуза.Слышал он? не слышал? как судья картавил:«Именем Советского Союза…Трибунал… дивизии… в составе…»Не могли найти чтеца другого!Торопливо выплюнет два слова,За губой другие два оставит:– «Родине… изменник… Николаев…Будучи… немецких оккупантов…»Напряжённо сгрудились, внимая,Бабы робкие, лихие лейтенанты.Рыжий столб лучом последним золотя,Заходило солнце жёлтое за Сожем,В трёх верстах, за лесом, в грохоте и дрожи,В очередь пикируя, бомбили, залетя,Переправу «юнкерсы» одномоторные.Выше них, над ними, лёгкие, проворные,«Яки» с «мессершмиттами»Дрались,И в дыму и в пламени валились внизСамолёты сбитые.С переправы в «юнкерсов» зениткиГусто и неметко хлопали.Белые разрывы вспыхивали хлопьями.…Эх, сейчас сапёры, вымокнув до нитки,Брёвна уплывающие ловят, чем придётся.И никто, никто туда не обернётся!«По апрельскому указу… по статье… казнить…»И не вскинут глаз, как подошла в зенитСквозь закатно-солнечную невидь,Замерла над головами прямо«Фокке-вульф сто восемьдесят девять» –Рама{67}.Нет, гвардейцы видят. Вот её заметилИз штабных один. За ним другой и третий,Бросив слушать, головою запрокинулся,Вот ещё, ещё – и вся толпа.Кто-то от средины в сторону подвинулся,Кто-то прочь шарахнулся сглупа.Приговор умолк. С надеждой напряжённойПоднял голову на смерть приговорённый,Приглашая судей вместе умереть.Ей, разведчику дотошному, сквозь трубыНаше стадо до песчинки рассмотреть –Много ли труда?!Ну быБомбочку сюда?!И была, была одна минута:Кто умрёт – качалось на весах,Будто бы решалось не людьми, не тут, а –В небесах.Но – была ль она без бомбового грузаИли бомбы на другое берегла, –Оставляя в силе «именем Союза»,Рама дрогнула – и уплыла.Все вздохнули. Застонал негромкоПодсудимый, опуская взор,И полковник чёрный кое-как докомкалПриговор.Крутолобый раскатил поверх голов: «Понятно?!»Грохот переправы… Тишина…И тотчас же, очень аккуратно,Приступил к работе старшина.Ни движенья лишнего. На всё – ухватка:В спину – толк! – к столбу направил, не грубя,Там его поставил около себя,Первый взлез и снасть проверил для порядка.Крюк найдя добротным и хорошей –Толстую верёвку,Человека, не натужась, взвошил,В петлю головой просунул ловко,Петлю сузил, оглядел кругом –Не легла ли ниже или выше, –Спрыгнул – и мгновенно сапогомТабуретку вышиб.А повешенный, до смерти домолчав,Застонал теперь, задёргался, хрипя.Может, думал он, что он – кричал?Может, помощи искал вокруг себя,Когда стал он медленно кружиться,Поворот за поворотом обходя, –Словно бы искал он дружеские лицаИ отвёртывался, не найдя.За спиной его сгибались,РазгибалисьДесять пальцев – каждый по себе! –Словно он считал свои мученья,Словно пересчитывал мгновенья,Прожитые на столбе.Заслудило незакрытые глаза его,Рот застыл, как корчился, дрожа, –И не стало больше Николаева,А остались два спинных тяжа:Правый, левый – каждый сам собой,То плечо подкинет, то тряхнёт ногой –Как на ниточках невидимых Петрушка{68},Как под током мёртвая лягушка,Танец небывалый, танец дикийВыплясал и – весь…