Сохранение в Византии IV-VI вв. многочисленных, многолюдных городов с развитыми ремеслом и торговлей на фоне быстрого упадка городов Запада, создавало, известную иллюзию застойности в развитии византийского города. Как справедливо отмечалось в одной из обзорных работ, город этого времени рассматривался в нашей историографии как неизменный рабовладельческий город.13
Опубликованные в течение последних десяти лет крупные исследования по социально-экономической истории Римской империи II-IV вв. предельно отчетливо показали всю недостаточность изучения города эпохи разложения рабовладельческих отношении только как центра товарного производства, показали значение его античных, полисных основ.14 И в этот период город продолжал оставаться в основе своей античным полисом, т. е. "городом, основанным (разрядка наша. - Г. К.) на земельной собственности и земледелии",15 коллективом землевладельцев и рабовладельцев, основной общественной ячейкой рабовладельческого общества. Работы О. В. Кудрявцева и особенно Е. М. Штаерман показали неразрывную связь упадка античного муниципального строя с разложением рабовладельческих отношений, вскрыли более отчетливо экономические основы упадка рабовладельческого города в III в. Изучая развитие городов Северной Африки в IV в., Г. Г. Дилигенский установил, что многие из них существовали преимущественно лишь как полисы, городские гражданские землевладельческие общины, основные общественные единицы приходившего в упадок рабовладельческого общества. Они не были центрами товарного производства и в той мере, в какой это товарное производство в них наличествовало, оно лишь обслуживало существование этих античных городских общин.16 Естественно, что с разложением рабовладельческого общества эти города приходили в упадок и постепенно исчезали. В результате распада рабовладельческих отношений, видимо, угасали те города, которые существовали лишь как античные полисы, только как основные ячейки рабовладельческого общества со всеми присущими им товарными отношениями. И лишь там, где товарное производство выходило за рамки простого обслуживания их существования как основных социально-политических единиц рабовладельческого мира и города были центрами товарного производства, основывавшегося на более широких товарных отношениях, они продолжали сохранять свое значение. В таком случае в принципе под разложением рабовладельческого города следует прежде всего понимать его распад как античного полиса со всеми присущими ему особенностями: утрату непосредственной связи с земельной собственностью, как основы существования полиса; характерных для него товарных отношений; разложение городской общины, как преобладающе землевладельческого и рабовладельческого гражданского коллектива. В настоящее время большинство советских исследователей признает, что разложение рабовладельческого города заключалось в "ломке античного полиса".17 Однако вопрос о том, в чем конкретно проявлялась эта ломка, но существу еще не разработан.18
Если для Запада этот процесс в основном совпадал с упадком города, то для Византии его изучение усложняется тем, что хотя и здесь наблюдаются аналогичные тенденции, многие города сохранили свое экономическое значение, а следовательно, упадок античного города происходил здесь в значительной мере как внутренний процесс, протекавший в условиях сохранения самого города. Поэтому для византийского города IV-VI вв. было бы ошибочно говорить только о его разложении. Если в Византии многие города сохранились в условиях крушения рабовладельческих отношений и, сохранив свое экономическое значение, перешли в феодальное общество, то объяснение этому факту, видимо, прежде всего следует искать в том, что в них наряду с распадом старого античного города так же, как и в деревне, происходили и определенные прогрессивные процессы, зарождение и развитие элементов нового, облегчившего перестройку города в феодальном направлении.
Между тем в нашей литературе до сих пор еще не изжито представление о византийском городе IV-VI вв. только как о средоточии всего реакционного, рабовладельческого. В частности, в связи с этим стоит и спорный в нашей литературе вопрос об оценке роли народных масс города, характера их выступлений, которые рядом исследователей (Е. М. Штаерман, М. Я. Сюзюмов) рассматриваются как реакционные.
В последние годы Е. Э. Липшиц выдвинула новую точку зрения о времени перехода Византии к феодализму. Она рассматривает Византию IV-VI вв. как формирующееся феодальное государство.19 При всей спорности основных положений Е. Э. Липшиц о византийском обществе IV-VI вв. как феодальном, несомненное положительное значение ее работ, с нашей точки зрения, заключается в том, что в них впервые были систематически рассмотрены черты нового, развивавшиеся в византийском обществе. Изучение Н. В. Пигулевской и другими исследователями путей развития ближневосточного и византийского города также показывает, что на всем Ближнем Востоке крушение рабовладельческого города происходило параллельно с зарождением и развитием феодального.20
В ряде статей автор настоящей работы уже ставил вопрос о некоторых чертах разложения рабовладельческого города Византии IV-VI вв., новых явлениях, возникавших в процессе его распада.21 Однако разрешение этих вопросов требует совокупного исследования эволюции аграрных отношений города, товарного производства, изменений в социальной структуре его населения, политических отношений и идеологии, муниципального строя, т. е. комплексного исследования ряда проблем. В имеющейся историографии некоторые из этих проблем рассматривались либо отдельно, либо в плане изучения (преимущественно, формальной) эволюции муниципального строя.22 Продолжением этих исследований в известной мере и является настоящая работа, в которой делается первая в нашей историографии попытка проследить основные черты разложения рабовладельческого города Византии IV-VI вв. Поэтому в центре внимания автора настоящей работы стоят прежде всего вопросы внутреннего социально-экономического развития рабовладельческого города. Вопросы политики императорской власти, государства, нуждающиеся, с нашей точки зрения, в специальном изучении, рассматриваются лишь в той мере, в какой они необходимы для выявления внутренней эволюции города.
Изучение развития города столь широким планом во взаимосвязи его аграрных отношений, товарного производства, явлений социальной жизни и эволюции городского строя возможно лишь при определенном состоянии источников. По большинству городов Византии эти сведения настолько фрагментарны, что далеко не всегда могут быть сведены в одну достаточно достоверную и достаточно глубоко отражающую развитие внутренней жизни города картину. Исключение составляет Антиохия, один из крупнейших городов Византии IV-VI вв., жизнь которого на протяжении почти целого столетия - IV в. нашла наиболее полное отражение в источниках. Именно то обстоятельство, что Антиохия была крупным торгово-ремесленным центром, сохранившим в дальнейшем свое экономическое значение, его изучение позволяет не только проследить черты распада старого рабовладельческого города, но и элементы зарождения нового. В то же время ярко выраженные особенности экономической и политической жизни этого города могут быть легко учтены, чем облегчается выявление общих закономерностей.
Среди источников по истории Антиохии этого времени едва ли не первое место занимают произведения представителя муниципальной аристократии Антиохии, знаменитого языческого ритора Либания. 64 его речи и множество писем (1554) содержат богатейший материал, характеризующий жизнь города и его округи на протяжении более полустолетия.23 Талантливый оратор, пользовавшийся большой известностью и чувствовавший себя достаточно независимым, он живо интересовался всеми важнейшими сторонами жизни города: состоянием аграрных отношений, положением земельных собственников, торгово-ремесленного населения, деятельностью курии и чиновной администрации, политической борьбой, духовной жизнью города, и часто выступал по этим проблемам. Подавляющее большинство его речей касается важнейших событий внутренней жизни Антиохии. Ревностный идеолог муниципальной аристократии, "золотой век" которой лежал в прошлом, Либаний постоянно сравнивает явления своего времени с аналогичными явлениями прошлого, тем самым в какой-то мере помогая исследователю выяснить направление изменений в социальной жизни города. Как и всякий реакционер, он очень остро реагирует на все новое, облегчая тем самым его выявление. Основные произведения Либания и прежде всего его речи, хорошо изучены с филологической, а отчасти и с исторической стороны и комментированы.24 Они давно стали важным источником изучения муниципальной жизни IV в. Своего рода итогом этого изучения в буржуазной историографии явилось исследование П. Пети.25 При всей ценности многих наблюдений автора, он не смог избежать идеализации Либания, что привело к существенному искажению им подлинной картины развития муниципальной жизни города.