Выбрать главу

Сохранившиеся человеческие останки позволяют получить, пусть и фрагментарные, антропологические данные. В позднеубейдских слоях в Эриду мертвые были захоронены в прямоугольных могилах, выложенных кирпичом. Покойных клали на спину в вытянутом положении. Судя по ске летам умерших, представители убейдской культуры были довольно крупного телосложения, в то время как скелеты раннединастического периода указывают на грацильное телосложение населения. Человеческие останки из убейдских слоев, равно как более ранние останки из Телль-Хассуны и Мосула, а также из древнейших халафских захоронений в Тепе-Гавре, определены как принадлежащие к средиземноморской расе. Таким образом, мы знаем, представители какой расы создали первые ступени вавилонской цивилизации; возможно, они же были создателями всей культуры первых поселений. Но нам ничего не известно об этническом типе этих людей. Мы можем предположить, что шумеры, ставшие основным народом Вавилонии в протописьменный период, появились в этой стране не позднее урукского времени. Изменения в традиционной керамике и исчезновение расписных сосудов не стоит связывать с их появлением – такие события не указывают на смену этнического состава населения. Также нельзя исключать возможность того, что шумеры жили в Вавилонии изначально, придя туда в числе первых поселенцев.

Несмотря на то что нам неизвестно, кем были первые жители Вавилонии, можно предположить, откуда они пришли. Прослеживаются связи их материальной культуры с характерной для Элама (где керамика, найденная в Телль-Джови и Джафарбаде, идентична керамике культуры Эриду) и Иранского нагорья, в особенности Фарса. В то же время присутствуют прямые связи со слоями халафской культуры в Верхней Месопотамии. Создается впечатление, что Вавилония была заселена земледельцами, пришедшими и с севера, и с востока; можно предположить, что быстрый рост населения в зонах дождевого орошения вынудил людей расширять границы жизненного пространства. Отметим, что в своем раннем развитии Вавилония прошла три фазы, которые удивительным образом совпадают с изменениями культуры, происходившими к северу и северо-западу от нее. После того как керамика халафской культуры достигла своего наивысшего расцвета, по всей территории, где находили подобные сосуды, наступил период деградации расписной керамики, за которым последовали ее полное исчезновение и распространение нерасписанных сосудов урукского типа. Эта синхронность развития настолько очевидна, что, несмотря на многочисленные частные отличия, можно уверенно говорить о слоях убейдской и урукской культур далеко за пределами Вавилонии.

Как же можно интерпретировать развитие культуры в таком широком масштабе? С величайшей трудностью. Мы можем утверждать, что в те времена существовали связи между отдельными регионами Передней Азии и что эти связи были основаны на взаимном обмене товарами. Но достаточно ли этого утверждения для того, чтобы объяснить все имеющиеся у нас данные? Все, что мы знаем о древнем Ближнем Востоке в историческое время, когда определенные регионы были заселены конкретными этническими группами, наталкивает нас на мысль о крупномасштабной миграции населения. Если же говорить о процессах миграции на заре истории, то переселенцы должны были быть выходцами из поселенческой культуры, поскольку на этапе охоты и собирательства или кочевого скотоводства плотность населения не была достаточно высокой. Эти люди были выходцами из ядра культуры поселений, которое располагалось на окраинах Плодородного полумесяца и неминуемо расширялось из-за быстрого прироста населения. Мы рассмотрели, как происходило заселение Вавилонии; в Анатолии и Иране земледельцы также открывали новые территории, продвигаясь дальше и дальше от своих родных деревень. Поселения появились даже в совсем неблагоприятных климатических зонах, таких как Северный Негев в Палестине. Но остается нерешенным вопрос о степени участия культур Передней Азии в развитии неолитических культур Европы и остальных частей Древнего мира.