— Не пускай никого, пока я не кончу, — сказал ему Джимми.
— Будь спокоен, сюда никто не войдет, — мрачно пообедал Рой. — Но не забудь оставить что-нибудь и для меня.
Маккатчен не подавал голоса, пока не увидел, как Тэрнер засучивает рукава. Тут он решил, что пора кончать комедию.
— Привет, ребята, — произнес он с совершенно не свойственной ему сердечностью. — Рад снова видеть вас. Садитесь.
Джимми проигнорировал предложение.
— Не хотите ли сказать еще что-нибудь, прежде чем я приступлю к делу? — Он резко скрипнул зубами.
— Ну, раз на то пошло, я хотел бы спросить, что это все значит. Может быть, дефлектор оказался слаб и вам пришлось в дороге попотеть?
Рой громко засопел, а Джимми окинул Маккатчена холодным взглядом и спросил:
— Прежде всего, что это вам вздумалось так подло морочить нас?
Брови Маккатчена удивленно поползли кверху.
— Вы имеете в виду мою маленькую ложь? Господи, какие пустяки! Обычный деловой прием. Я ежедневно делаю куда худшие вещи, и люди считают это нормой. Да и что вы на этом потеряли?
— Расскажи ему о нашем «увеселительном рейсе», Джимми, — потребовал Рой.
— Именно это я и собираюсь сделать. — И Джимми, придав своему лицу страдальческое выражение, повернулся к Маккатчену. — Сначала мы мучились из-за адской жары — она дошла до ста пятидесяти градусов, но тут мы не в претензии: мы знали, чего ждать на полпути между Меркурием и Солнцем. Непредвиденное ожидало нас в зоне действия этого вашего поля. Теплоотдача происходила не по градусу в сутки, как нам говорили в летном училище. — Он дал себе передышку, чтобы вставить несколько только что пришедших ему в голову бранных слов, после чего продолжал: — За три дня температура снизилась на пятьдесят градусов, за неделю дошла до точки замерзания, а следующую неделю — долгих семь дней — мы погибали от холода. В последний день ртуть в термометре замерзла!
У него от гнева сорвался голос. Рой в приступе жалости к самому себе чуть не всхлипнул. Маккатчен оставался невозмутим.
— Мороз все крепчал, — снова заговорил Джимми, — а у нас не было ни отопления, ни даже теплой одежды. Нам приходилось растапливать воду и пищу. Мы совершенно закоченели, мы не в силах были пошевельнуться. Это был, говорю я вам, сущий ад, только в перевернутом виде. — Он замолчал: ему не хватало слов.
Теперь начал высказываться Рой:
— В двадцати миллионах миль от Солнца я отморозил уши. Повторяю: отморозил! — Он угрожающе потряс кулаком под носом у Маккатчена. — А все из-за вас. Вы нас в это втравили! Замерзая, мы поклялись, что вы свое получите, и мы сдержим клятву! Давай, Джимми, начинай! Мы и так потеряли достаточно времени.
— Погодите, ребята, — заговорил наконец Маккатчен. — Я хочу понять. Значит, поле так здорово действует? Оно не только не пропускает радиации извне, но и поглощает имеющееся тепло?
Джимми только утвердительно что-то промычал.
— И из-за этого вы целую неделю мерзли?
Мычание повторилось.
И туг произошло нечто в высшей степени странное, прямо-таки невероятное: Маккатчен, Старая Кислятина, человек, «лишенный мускулов смеха», улыбнулся. Да, он показал в улыбке зубы! Больше того, он улыбался все шире и шире, а затем у него вырвался скрипучий смешок. Хотя вначале дело с непривычки шло туго, но понемногу смешки стали звучать все громче, пока не перешли наконец в полноценный смех, а тот — уже в рев. Маккатчен один раз в жизни вознаграждал себя за свою вечную кислую угрюмость.
Тряслись стены, дребезжали оконные стекла, а гомерический хохот все не утихал. Рой и Джимми стояли, разинув рты. Изумленный бухгалтер в отчаянном приступе храбрости сунулся в кабинет — да так и застыл. Другие сотрудники столпились за дверью и благоговейным шепотом обсуждали небывалое событие. Маккатчен смеялся!
Генеральный директор долго не мог успокоиться. Но наконец хохот его, завершившись финальным пароксизмом мелких смешков, умолк, и багровое от непривычного напряжения лицо обратилось к асам Межпланетной почты, чей гнев давно уже сменился изумлением.
— Ребята, — Маккатчен все еще ухмылялся, словно заводная игрушка, — это лучшая в моей жизни шутка. Вы получите по два оклада каждый. — После смеха у него началась икота.
Асов его щедрость не тронула. Джимми сердито спросил:
— Что вас так рассмешило? Лично я не вижу причин для смеха.
— Послушайте, ребята, перед моим вылетом на Венеру я дал каждому из вас несколько листков с отпечатанными инструкциями. Что вы с ними сделали?