— Хорошо, Лозар аки, Я вам там, на месте, обязательно все скажу.
Повозиться им пришлось основательно. Немного легче было с теми оленями, которых как следует присыпало снегом — их туши, словно укрытые теплым одеялом, не успели промерзнуть насквозь. С нескольких таких можно было даже снимать шкуры, что они и сделали… Они брали пробы от каждого павшего животного, и для каждого делали отдельный сверток — Карыкур прихватил с собой кусок полиэтиленовой пленки, который распластал сейчас на отдельные лоскуты. Все эти старательно увязанные кулечки он аккуратно уложил в рюкзак и уселся рядом с бригадиром на ствол толстого кедра, изодранного и поваленного какой-то машиной — скорее всего, мощным бульдозером.
— Ну вот и управились, Лозар аки, — вытер он пот со лба. — А все вы — одному бы мне ого-го еще сколько возиться. Вот теперь можно и чайку попить… Жаль только, нельзя оленинки свежей отведать…
— Да уж, сынок, эту оленину лучше в рот не брать! Туго, туго. Ну да ничего, у меня сушки еще остались. Да еще сушеная оленья грудинка есть. И кусочек спинного жира…
— Ох и запасливый же вы, Лозар аки. А вот интересно: почему же вы тогда все это не вынули? Ну, когда духа Священного мыса угощали?
— Я духа хорошо угостил, Карыкур. А это у меня для другого случая припасено. Еще в одном месте понадобится. Не выставлять же мне там пустой стол и пустые чашки, коли уж я сюда приехал!
Карыкур удивленно посмотрел на бригадира. Что за старик! Загадок в нем — словно в закрытом тутсянге-сундуке, никогда не угадаешь, что там, внутри…
— Что, еще поминки устраивать будете, Лозар аки? И где же?
— Есть тут одно место… Дед мой захоронен, мать и отец — три сруба там.
— Далеко отсюда?
— Отсюда-то? Всего ничего. Версты две на юг от Священного мыса придется податься. Вон, видишь, почти голая грива тянется? А чуть правее вроде как холм. Видишь?
— Вижу. И впрямь недалеко. А что это грива-то, Лозар аки, такая чудная? Кругом лес, а она вся голая, будто кто на ней специально деревья повырубил.
— О, сынок, это с давних времен так, с очень давних. Вот легенду-то я тебе о семиклювом-семикрылом вороне рассказывал — так, говорят, с той самой поры, стало быть, и не растет ничего на гриве. Огонь тогда шибко большой гулял — ну, когда та масляная жидкость загорелась, что из-под земли волшебная птица принесла. Вот тогда лес и повыгорел, и с тех пор голо здесь. Туго, туго…
— Интересно, Лозар аки. Вот бы и здесь анализы взять — с деревьев, из земли. Все бы понятно стало, что тут было, чего не было…
— Так ли оно, сынок, не так ли — кто ж его знает. Однако рассказ тот тропу свою издалека ведет, шибко издалека…
— И вот что любопытно в этой легенде, — задумчиво сказал Карыкур. — Ведь если ей верить — огонь из-за неосторожности человека вспыхнул, верно? Он ведь, кажется, искру выронил, да?
— Да, да, сынок, верно. Из-за бездумно брошенной лучины. А человек — он и сейчас как тогда: своей неосторожностью да поспешностью таких дел натворить может!
— Это вы в самый раз сказали, Лозар аки, точно в цель!
— Да разве это я, сынок? Это вековой старины мудрость, только вот иногда забываем мы ее, подальше от себя отпихнуть норовим… — И Лозар скользнул невеселым взглядом по ободранным, поваленным вокруг деревьям, вздохнул. — Ну, да ладно, сынок. Давай потихоньку собираться — да на кладбище подадимся. И дед, и отец с матерью давно уж, поди, меня заждались. Мол, на Священный мыс явился, подле самых их подолов таскается, а к ним заглянуть все времени не найдет. Но ничего! — Лозар повернулся в сторону холма, где находилось его родовое кладбище. — Уж вы на меня не обижайтесь, люди нижнего мира. По делам задержался, не ради игры… — И решительно направился к костру, подле которого оставались их упряжки, сказал на ходу Карыкуру: — А за остальными шкурами попозже кого-нибудь из пастухов пришлем, когда малость потеплеет — легче их тогда снимать будет.
Карыкур с трудом закинул на плечо заметно потяжелевший от проб рюкзак и поспешил встать на лыжи — не так-то просто было угнаться за стариком…
— Лозар аки, а почему ваше кладбище так далеко в тайге устроено? — успел еще спросить Карыкур, прежде чем они тронулись. — Ведь все наши ханты давно уже своих в поселке хоронят. У речки Халась Соям.
— О сынок. Здесь одна небольшая премудрость есть… Это, знаешь ли, Пал Турам — Бог Высокого Неба так распорядился.
— Не пойму что-то, Лозар аки. Как это — распорядился?