— Ну что такое, Карыкур? Еще что-то случилось? — спросил директор.
— Да я, Иван Дмитриевич, если можно, конечно, тоже хотел бы попасть с вами к секретарю райкома…
— Что, какой-нибудь личный вопрос?
— Да нет, Иван Дмитриевич, совсем не личный. Хочу рассказать в райкоме о безобразиях геологов. Уж очень много, по-моему, они государственного добра губят. Шибко плохой след после себя оставляют. Скажем, у того же озера Воянг Тув, у той законсервированной буровой. Вы бы видели, сколько там всего валяется…
Директор на мгновение задумался и решил:
— Ладно, олений лекарь. Конечно, я бы и сам мог сказать, но у тебя, пожалуй, лучше получится — ты же все своими глазами видел… Насчет приема я заранее договорился по телефону и буду у первого секретаря, по всей вероятности, долго. Так что можешь сначала сходить в прокуратуру, сделать все, как положено. А потом приходи в райком. Назовешь себя в приемной, а я предупрежу их. Так что давай, действуй!
…В приемной райкома партии молодая красивая секретарша, уже, очевидно, предупрежденная Иваном Дмитриевичем, предложила Карыкуру раздеться.
Перед тем, как зайти в здание райкома, Карыкур до блеска отмыл в луже свои резиновые болотники, аккуратно подогнул голенища. И сейчас, когда он снял цигейковый полушубок и расчесался перед зеркалом, выглядел вполне по-городскому в своей матросской голландке. Через распахнутый ворот видна была чистая флотская тельняшка, с которой Карыкур почти не расставался. Если бы не сапоги, не заправленные в них суконные брюки, он вполне мог бы сойти за матроса срочной службы. Поэтому, наверное, И заулыбался ему навстречу первый секретарь райкома Петр Геннадиевич Беланов.
— О, так у тебя, Иван Дмитриевич, матросы в тундре служат! — и засмеявшись, добавил: — Тогда что вам тундра, коли вы уже море покорили!
— Да, Петр Геннадиевич, — улыбнулся в ответ Мудрецкий. — Видите, какие у меня морские волки оленей пасут? Так что есть на кого положиться!
Видя, что Карыкур смущается, секретарь райкома гостеприимно повел рукой, предлагая ему садиться.
— Тут мне Иван Дмитриевич уже суть дела изложил. Неприятная, конечно, история, весьма неприятная и тревожная…
Карыкур незаметно разглядывал секретаря, чувствовал, что тот ему нравится: немолодой, голубоглазый, говорит так, что ясно сразу — каждое слово у него взвешено.
А Беланов между тем отодвинул в сторону лежавшую перед ним папку и заговорил снова — так же веско и основательно.
— Да-с, история весьма настораживающая. Это у нас первый случаи, но кто гарантирует, что такое больше не повторится, если мы не примем незамедлительных мер? Так что, хотим мы этого или не хотим, а происшествие на озере Воянг Тув вынуждает нас извлечь определенные уроки. Мы, конечно, еще раз тщательно все проверим. — Тут Беланов метнул взгляд в сторону незамеченного ранее Карыкуром человека средних лет с суровым лицом; тот сидел за маленьким столиком при входе и быстро записывал что-то в блокнот; при последних словах секретаря райкома он вскинул голову. — Вот, Лев Сергеевич, наш председатель комитета народного контроля, специально займется этим делом. А уж потом дадим должную оценку. — Беланов прервался и перевел взгляд на Карыкура, от чего у того внутри все почему-то похолодело. — Ну, товарищ Ямру, рассказывайте, зачем пожаловали. Мне Иван Дмитриевич сообщил, что вы какой-то серьезный разговор ко мне имеете. Так это? Если так — пожалуйста, слушаем вас.
Карыкур даже растерялся: в такой необычной обстановке — и сразу говорить? Он волновался, собираясь с мыслями, никак не мог решить, с чего начать, но увидев, как доброжелательно приготовился слушать его секретарь, увидев подбадривающий взгляд Ивана Дмитриевича, он наконец решился.
— Я, Петр Геннадиевич, не только про оленей хотел… — Карыкур волновался и оттого был стеснен, делал долгие паузы. — Я еще один шибко важный разговор имею. Мне пастухи наши и особенно бригадир стада Лозар наказ дали, как депутату… обязательно сказать кое о чем, чтобы вы в райкоме знали… Вот я и хочу сказать… Тем более меня эти факты тоже беспокоят…
— Говорите, товарищ Ямру, — мягко поощрил его Беланов. — Тут все свои. Не волнуйтесь так — и давайте прямо к сути дела.
Внимательный, заботливый взгляд секретаря райкома придал Карыкуру уверенности.
— Просили меня пастухи сказать, что очень уж портят геологи оленьи пастбища. Где вздумается, там на своих машинах и ездят. Вот был я недавно с бригадиром Лозаром у озера Воянг Тув — ну, там, где оленей мертвых нашли. Так вы бы только видели, Петр Геннадиевич, во что там пастбище превратилось. Живого места нет! А ведь мы на этом пастбище должны были в осенне-зимний период каслать. Какой там каслать, если вокруг озера даже ягеля не осталось — так вся тундра машинами изувечена!.. — Карыкур уже совсем освоился, начал даже по своей привычке размахивать правой рукой. — Мох до песка содран, лес весь покорежен. И если б только там, на озере — в других местах то же самое. Шибко геологи своими машинами пастбища портят. — Он посмотрел на первого секретаря, и тот кивнул ему: продолжайте, продолжайте. — У нас вот какое предложение: можно ведь, наверное, сделать так, чтобы они определенным маршрутом ездили?