…Так же утомительно и медленно, как длинная неуклюжая вереница связанных друг с другом лодок, прошли еще три дня.
Все эти три дня природа на его глазах бурно оживала. Заполнилась наконец водой та узкая протока, по которой он когда-то впервые привез сюда Таясь; надуло свои щеки и озеро, а сегодня оно даже соединилось с водами реки. Остров понемногу заливало. Ушла под воду низкая часть тальникового мыса, где росли молодые и сочные деревья, и теперь Арсину, чтобы заготовить корм, приходилось бродить меж кустов по колено в воде. Она была холодная, как лед, ноги в болотниках стыли, и он часто выскакивал на сухое, чтобы отогреться у специально разведенного костра.
Там, где из-за большой глубины высоты болотников не хватало, Арсин использовал колданку, нагружая ее до самых бортов срубленными жердями — отвозил, разбрасывая по берегу…
Стадо у него за эти три дня заметно прибавилось. С наступлением устойчивого тепла массовый отел пошел полным ходом, и хорканье оленят раздавалось теперь по всему острову, смешиваясь с перезвоном бубенцов.
Снег, став тяжелым и мокрым, резко осел, и важенки с телятами могли безбоязненно передвигаться по сухой части острова. Животные с необыкновенным старанием обнюхивали каждый клочок земли, щипали едва проклюнувшиеся листья карликовых берез, в который уже раз ворошили оставшийся снег. Но, конечно, вся надежда по-прежнему была на таловую кору, которой, увы, тоже стал виден конец… И это сразу сказалось на поведении животных. Все чаще важенки поглядывали на разлившуюся реку, и если бы не телята — давно бы уже рискнули преодолеть препятствие.
И еще одно сильно беспокоило Арсина: вода поднялась так высоко, что грозила совсем затопить его небольшой остров, а ведь не было еще даже подвижки льда…
«Что случилось с небом Семи Богов, — думал Арсин, чаевничая ввечеру. — Прямо-таки навечно лед задержался. Отел еще не закончился, важенки на глазах слабеть начали. Кой, как бы, не приведи господь, до падежа дело не дошло. Кой!.. Тогда оленей начнет валить, как траву косой».
И ему вспомнилась одна отелившаяся сегодня важенка — она настолько уже ослабела, что ее аж зашатало, когда начала кормить детеныша. Арсин тут же наскоблил ей побольше коры, принес даже охапку сена, урвав ее от и без того скудного пая Бурана. А потом еще отлил важенке половину березового сока, которого припас перед этим большую кастрюлю… Но ведь сколько важенок он мог бы поддержать вот так? Одну-двух, ну самое большое — десяток. А остальные?..
Да и его собственные силы были уже на исходе — сказывалось постоянное недоедание. Он осунулся, оброс колючей щетиной. У него уже временами кружилась от слабости голова, но к оставленному в снегу олененку он, следуя своей клятве, ни разу не прикоснулся, забыл о том, что он есть… Еды у него — если это только можно было назвать едой, оставалось с сегодняшнего утра одна-единственная сушка. Теперь вся его надежда была только на ледоход, только на ледоход…
С тревогой думая обо всем этом, Арсин вдруг услышал через открытые двери донесшийся откуда-то издалека протяжный крик. Он отставил в сторону недопитую кружку с чаговым настоем и поспешил на улицу. Наконец-то пришли к острову люди! Акар, тоже изрядно ослабевший, пытался скулить, вертел хвостом, то и дело возбужденно вскакивая, глядел в сторону реки, опять ложился — словно предчувствовал встречу с хорошо знакомым, лаже обожаемым человеком.
— Ар-си-ин!.. Где ты-ы? — уже явственно расслышал он.
— О, семь богов счастья! Это же Таясь! — шлепнув себя от радости по бедрам, воскликнул Арсин. — Как только она здесь оказалась, да еще в такую пору?!
И вдруг, испугавшись почему-то, что Таясь не дождется его ответа, повернет обратно, закричал что было силы:
— Э-э-эй! Я здесь, зде-есь, Таясь!
Взобравшись по своей дозорной лестнице к вершинам лиственниц, он разглядел, что Таясь стоит на льду, у самого края заберегов.
— Таясь! — закричал он сильнее прежнего. — Подожди, не ходи по льду! Я сейчас за тобой приеду!
Он торопливо спустился вниз и, подбежав к колданке, столкнул ее одной ногой на воду, впрыгнул сам и погнал лодку по протоке.
Таясь — с большим узелком в руке, в легкой своей ягушке — терпеливо поджидала его все там же, у кромки льда, поднятого водой.
Арсин начал было сразу объяснять ей причину столь долгой своей задержки на острове, но Таясь, похоже, совсем не слушая его, развязала свой узелок и достала оттуда кусок жирного вареного мяса, Арсин, конечно, с жадностью накинулся на угощение. И только уж потом, на обратной дороге к избушке, Таясь стала отвечать на его вопросы и задавать свои… Как могла, описала ему дорожные приключения.