— Вот! Идем, я помогу тебе донести.
Но не зря же Тутья славилась бойким своим язычком! Заглянув в ведра, она разочарованно протянула:
— А илу-то сколько!.. Словно специально для меня постарался. Разве такую воду можно пить? Если только собакам…
Опунь пнул ведра броднями и опрокинул на прибрежную гальку. Затем снова схватил их и ринулся в свою колданку. Не успела Тутья и рта раскрыть, как он уже греб к середине реки.
Через несколько минут рядом с девушкой снова стояли наполненные ведра, но теперь вода в них была кристально чистой. Запыхавшийся Опунь подтягивал колданку к берегу.
Тутья надела на ногу снятый унтик.
— Спасибо! — сказала она. — Только я сама смогла бы набрать.
Опунь оглянулся — девушка с улыбкой смотрела на него, и взгляд ее был приветливым, добрым.
Смутившись, он молча переминался с ноги на ногу. И, не зная, что сказать, пробормотал:
— Вкусная будет пода. Настоящая!
«Какие глупости я говорю! — пронеслось у него в голове. — Что Тутья обо мне подумает? Решит, что я просто хвастун!»
— Да, вода ничего! — подтвердила девушка.
Это ободрило Опуня.
— Придешь еще раз? Я тебя подожду. Или поднимусь с тобой на пригорок, а потом мы вместе к реке спустимся.
— Да куда мне столько воды! — засмеялась Тутья. И, подхватив оба ведра, быстро пошагала к дому. Опунь не решился ее догонять, лишь проводил взглядом, пока она не скрылась за углом амбара. Тем более что навстречу девушке уже спускалась по воду мать Тикуна, а за ней, конечно, потянутся и другие женщины. И вряд ли теперь удастся улучить минуту, чтобы побыть с Тутьей наедине.
Опунь тоже направился в поселок, досадуя, что не сумел как следует воспользоваться моментом и сказать Тутье еще раз что-нибудь о своих чувствах. «Растяпа я, растяпа! — корил он себя. — Вечно у меня так. Когда надо говорить — язык немеет, как у кукушки весной».
И все-таки настроение у него было отличное!
Тутья улыбнулась ему, подарила свой ласковый взгляд, к тому же удалось хоть немного, но все же помочь ей.
Вот теперь можно отправляться на сор.
5
Бригаду Ансема на берег Оби пришли проводить председатель колхоза Ай-Ваня, Ярасим, родители. Опунь втайне надеялся, что придет и Тутья — как никак отец ведь уезжает надолго, — но девушки не было: наверное, она в школе. А жаль! Не мешало бы ей поприсутствовать на этих проводах! Пусть бы поглядела, на какое важное дело отправляются ее одноклассники!
— Что ж, — сказал на прощанье Ай-Ваня, пожимая руку Ансему. — Пора трогаться! Сорок километров — путь неблизкий. Не сорок шагов. А к вечеру вам надо быть на месте. Пока устроитесь да первый огонь разведете, попотеть придется. Такая вот штука, товарищи! Будь здоров, Ансем. И вам, ребята, всего хорошего. Я надеюсь на вашу ударную бригаду. Не струсите?
— Да вы что, Ай-Ваня аки! — рассмеялся Тикун. — Мы же к воде и работе привычные!
— Все будет в порядке! — заверил председателя и Опунь. И поглубже надвинул на лоб капюшон малицы.
— Тогда — в дорогу!
Ай-Ваня с Ярасимом оттолкнули груженную продуктами колданку Опуня. Затем лодку Ансема, в которой восседал сияющий Карап.
Опунь резко рванул греби, и колданка легко заскользила по темно-зеленой осенней воде. За ним двинулась лодка Тикуна. Замыкала флотилию бударка Ансема, бугрившаяся смотанной мережей, неводом, охотничьими лыжами, походной нарточкой и прочим промысловым снаряжением.
Через пару часов, у входа в устье большого сора, остановились передохнуть.
— Устали? — спросил Ансем у ребят.
— Нисколечко! — выпалил Опунь, хотя глаза ему заливало потом.
Ансем усмехнулся и посоветовал парням размяться — поделать плечами круговые движения, чтобы снять напряжение в спине.
От запора сор расширялся и поворачивал на север. Поднявшийся свежий юго-западный ветер был очень кстати — он поддувал лодкам в корму. И все же идти против течения было трудно: вода, мутная от глинистого ила, бурлила на перекатах, струи ее, сопротивляясь лодкам, будто скручивались жгутами.
— Будем ставить парус! — распорядился Ансем. — Ветер попутный. Добрые духи нам, видать, помогают. Теперь быстро доберемся.
Карап, не меньше ребят уставший от гребли, но, как и они, радостный и довольный, стал быстро разматывать парус, лежавший на носу бударки.
— Ай, спасибо! Ай, спасибо! — благодарил неизвестно кого повеселевший Ансем. — Повезло нам с ветром! Теперь-то мы полетим, как на крыльях. Видите, как спадает вода. Словно на длинных ногах уходит. Вода-то нас больше всех и торопит.