К обеду у запора, на двухметровой глубине стоял прочный невод с просторной горловиной и двумя карманами-крыльями.
— Теперь — на озеро! — скомандовал бригадир.
Снова пошли вдоль берега по тропе среди тальников, вниз по течению.
— Видите кедр? — спросил Ансем. — Вон тот, который на острове?
— Видим, Ансем аки.
— Смотрите, какая у него округлая пушистая вершина. Словно меховая шапка. Потому и остров так называется — Кедр Шапка. Сколько себя помню, дерево это тут стоит. Его еще мой дед заприметил.
— А долго нам идти? — уныло спросил Карай.
— Недолго, ребятки. Озеро близко.
Раздвинув руками тальник и сухой пырей, Ансем исчез.
— Идите сюда! — позвал он из зарослей.
На расстоянии броска аркана от кромки берега сверкало в солнечных лучах круглое озеро, шириной, наверное, не более ста метров. Вода в нем казалась глубокой и темной. С северной стороны озеро окаймлял густой лес. Ели подступали почти к самому берегу.
— Хорошее озерко, а? — любуясь, весело спросил Ансем. — В самый раз рыбу сюда упрятать.
— Ничего себе — упрятать! — усмехнулся Карап. — На руках, что ли, таскать ее будем?
— Как потребуется, так и будем! — резко одернул его бригадир. — Что ты все ноешь?
— Я посмотрю озеро? — предложил Опунь.
— Я сам посмотрю, а ты иди к запору, колданку сюда пригони. Надо глубину промерить.
Скинув на песок суконный гусь, Опунь побежал за колданкой.
Когда он вернулся, Ансем в задумчивости стоял возле пересохшего русла небольшой протоки, соединявшей в половодье озеро с речкой.
— Вот, однако, где первый след проложим, — сказал он. — Самое место. Тальника почти нет, лодка легко пойдет.
— Да мы с Тикуном в одну минуту ее перетащим! — хвастливо заявил Опунь. — Здесь до озера три шага.
Ансем, закашлявшись, рассмеялся.
— Гляди-ка, шустрый какой! Пустую колданку я и один перетяну. А вот как в ней рыбка заиграет да вода заплещет…
— Вода заплещет? — удивился Тикун. — А для чего в озеро воду таскать? Ее тут хватает…
— Ты без воздуха можешь жить? — прикрикнул на него Ансем.
— Нет, конечно!
— Так и рыба без воды. Задохнется и поплывет по нашему озеру вверх брюхом!
— Кой, кой! — схватился за голову Тикун. — Поработать придется!
— Так ведь мы сюда не играть приехали. План давать!
— Верно, Ансем аки! Разве мы чего говорим? — поспешил успокоить старика Опунь.
— Где колданка-то?
— Сейчас.
Опунь с Тикуном, вцепившись руками в поперечину на косу лодки, переволокли ее по высохшему руслу к озеру.
— Дорожки разровнять нужно, — глядя на усилия ребят, заметил бригадир. — Няши подсыпать, пырей повыдергать, Накатается волок, легче будет… — И, нагнувшись, первым ухватил серый голыш, торчавший из колеи, выбитой днищем лодки.
Проложив путь для будущих перевозок, Ансем присел отдохнуть — привалился спиной к травянистому обрыву и заложил себе за нижнюю губу махорочное крошево с утлапом. Опунь сразу определил, что табачок сдобрен спиртом. Где старик его прячет? Ведь никто из ребят, пока переносили вещи с берега сора к зимовью, никакой бутылки не видел.
Переведя дух и даже маленько вздремнув, Ансем велел своим помощникам срубить в лесу подходящую жердину метра в три длиной и поплыл на колданке по озеру, время от времени тыча шестом в воду. На середине жердь едва доставала дна, по краям было помельче.
— В самый раз будет! — крикнул бригадир ребятам. — Хватит нашей рыбке воды. Есть где разгуляться. И корм, я смотрю, найдется. Хорошее место!
Солнце тем временем скатилось почти к самому горизонту.
Ансем подогнал колданку к берегу.
— Домой пойдем? — спросил Карап.
— Не спеши. Дорогу нашу еще оглядеть надо. — Старик придирчиво стал рассматривать русло. Что-то ему там не понравилось, и он достал из-за пояса походную лопату. «До чего же у Тутьи отец предусмотрительный! — с уважением подумал Опунь. — Все у него под рукой!»
Ансем кое-где подровнял края углубления, подсыпал земли.
— А если мы еще жерди по кромке колеи с двух сторон проложим, чтобы упираться можно было? — предложил Опунь.
— Дело говоришь, — согласился Ансем. — Действуй!
Польщенный похвалой Опунь старался изо всех сил, на косые взгляды приятелей он не обращал никакого внимания. Натаскав из лесу веток, добавил к ним еще и таловый сухостой. Теперь уже, таща груженую колданку, ноги почти не проваливались в глинистый грунт.