Об отряде сложилась дурная слава: гибельные места, обстрелы, командир-самодур, полная изоляция от внешнего мира. А о людях молва: арестантская рота, Мамай, жизнь для них всё равно что копейка. Все они - отпетые, архаровцы. В уборную и в ту идут с автоматом.
Сейчас от безлюдья большой серой равнины, от молчания снегов даже нам с Женькой, привыкшим ко всему, и то этот путь в отряд кажется несколько жутким.
Впрочем, мы давно изучили свой единственный к дому просёлок, все его бесчисленные повороты и съезды; приспособились угадывать по звуку полёта, в какую сторону и близко ли или далеко от нас ляжет снаряд и где надо проехать медленно, а где гнать коня тем самым аллюром, который не зря называется «три креста». Здесь давно уже примелькались ориентиры: вот обруб-ленная снарядом кривая берёза, цепь воронок вдоль колеи от просыпанных с самолета авиабомб, труп гнедой лошади. На фоне низкого зимнего неба с саней нам хорошо виден стёртый полумесяц подковы на её задранной кверху ноге и сдавшее, словно гнилой лист, чёрное ухо.
За холмами, за мелким осинником розовело вечернее небо. В набрякшем вешнею влагой воздухе явственно слышались только близкие звуки: шорох полозьев, пофыркивание лошади, торопящейся к знакомому стойлу, позвякивание железных колец в удилах. Все остальные привычные шумы переднего края, кажется, угасли в этой розовой тишине, и на сердце у нас с Женькой как-то тревожно. Не может быть, чтобы мы так, за здорово живёшь, проскочили.
Прислушиваясь, я немного приподнимаюсь, поправляю в ногах овчинный тулуп и вдруг резко толкаю Женьку в плечо, валюсь в сено. Над самым моим ухом звучит треск, подобный тому, с каким колют орех, звук резкий, щелкающий, неестественно увеличенный.
Женька громко гикнула, свистнула, огрела лошадь кнутом. В лицо нам полетели крупные комья снега, ледяные ошметки из-под копыт, снеговая крупа. На излете в сугробе чиликнул осколок.
- Жми, Женька! Гони!..
- И-иэх!.. Серый! - Женька радостно обернулась, дико блеснув глазами, крикнула: - Не пропадет наш скорбный труп! - и снова стегнула кнутом летящую во весь дух лошадь.
Рядом с санями опять что-то с силой щелкнуло. Тотчас же лопнул, разорвавшись с томительным тонким свистом, давящий душу взрыв, качнул землю. Сани резко накренились, подпрыгнули. Я оглянулась: прямо над головой у нас распустились дымные ветви оседающего в сугробы чёрного дерева.
- И-иэ-э-эх!.. - крикнула Женька и легла грудью на передок.
Серый мелко забил ногами на обледеневшем взлобке, самом страшном месте дороги. Обвалом сани рухнули с высоты в овражистую низину с угольно-чёрными силуэтами вётел и острым запахом снеговой талой воды. С силой их швырнуло на раскате - сначала вправо, потом влево - и вынесло боком по намерзшим колдобинам прямо на лёд молодого ручья. Ломая оглобли, лошадь, сдавленная петлей хомута, дико всхрапнула, попятилась и присела на задние ноги.
Но всё это было уже в недосягаемом для снарядов пространстве, под защитою склона, по ту сторону, в спасительной тишине.
3
Дома, в палатке, у нас всё было по-прежнему. Раскаленная докрасна, уютно пылала железная печка. Военфельдшер Сергей Улаев сидел перед нею на перевернутом кверху дном железном ведре и чистил картошку. Он подозрительно поглядел на нас, сощурясь.
- Где это вы шлялись? - спросил он- недовольно.
- Серенечка, где были, теперь там нет, - весело откликнулась Женька и, махнув рукавицами, бросила их на ящики, в угол палатки. Спросила в свою очередь: - А что тут у нас нового?
Сергей коротко хмыкнул, не отвечая.
- Ты давно вернулся? - снова спросила его Женька и села с ним рядом прямо на землю, заглядывая ему в глаза.
- Недавно.
- Ну как?
- Что ну как? - переспросил Сергей. Почему-то он всегда говорил с Женькой насмешливо, грубо, делал ей мелкие гадости, и я, грешным делом, подозревала, что он давно и не без взаимности в Женьку влюблён.
- Всё в порядке? - спросила она.
Сергей пожевал цигарку и, продолжая снимать спиралями картофельную кожуру, спокойно ответил:
- Если не считать убитых и раненых, то всё в порядке.
- Убитых? - Я обернулась. - Брось!.. Кого?
- Ну, всех перечислять, так и пальцев не хватит. Разуваться придётся.