— Ты должна ответить так: «О, ВиктОр! Ну, что же с вами поделаешь? Давайте ваши яблочные ананасы. По-крайней мере, звучит интригующе…», — параллельно закатываю глаза, манерно повожу головой.
Полинка веселится и, не прекращая хихиканья, повторяет все слова и ужимки за мной. Гримаски у неё лучше получаются, хотя не могу точно судить. Зеркала перед глазами нет. Общий гомон за столом заметно стихает.
— Сударыня, позвольте мне позаботиться о закуске. Ребята, свалите половину салата из того тазика в большую тарелку. Мадмазель Полина откушать изволят.
И грозным шёпотом, настолько громким, чтобы слышали все:
— Я прослежу, мадмазель, чтобы вы не облопались… — народ начинает посмеиваться.
Себе наливаю пресловутую газировку, — почему-то её больше всего обожают присутствующие, — накидываю к картошке обжаренную курятину. Сжалившись над соседкой, оделяю её тоже и располовиниваю всенародно любимый оливье. Поднимаю бокал с напитком, приятно стреляющим пузырьками.
— Первый тост за прекрасных дам! — Там есть продолжение: «кавалеры пьют стоя», но мудро его опускаю. Неохота вскакивать.
— Ты должна кокетливо ударить меня веером, изо всех сил корча из себя прекрасную высокородную даму, — громко инструктирую Полину. Сидящая за ней Иринка начинает хихикать, к ней присоединяются остальные.
— У меня же нет веера, — теряется Полина. И-э-х, всему их надо учить.
— Это серьёзное упущение для благородной барышни, — пожурить лишний раз не грех, — но ничего, можно легонько ударить ладошкой. Главное, не забудь глупо похихикать. Мужчинам такое нравится.
Учу их дальше.
— Главное, девушки, вот что. Можете говорить, что угодно, но только не требовать прекратить. Конечно, если вам по нраву знаки внимания. И тогда слова «прекрати немедленно», «перестань», «остановись» и прочие подобные под запретом. Вы можете притворно осуждать, называть собеседника нахалом и бесстыдником, спрашивать, как он может такое говорить и так далее. Прямого запрета быть не должно.
Тренируемся. Через полчаса наши «дамы» обмахиваются веерами, кокетливо стреляют глазками во все стороны, хихикают и шлёпают по плечам кавалеров веерами. И по поводу и невпопад. Веера мы с Димоном быстро стряпаем из тетрадных листов.
Но перед этим мы минут десять валялись на диванах, креслах и прямо на полу. После моего требования, предъявленного Зиночке, продемонстрировать первой весь изучаемый набор женского кокетства. У неё такое лицо было! Первая валится от хохота Катя. Затем мы с Димоном.
Остальные тоже веселятся, есть над чем. Одно лицо Зины чего стоит. Но вся глубина шуточки до них не доходит. Поэтому рассказывает Катя. Приходится, потому что именно её сверлит пугающим взглядом Зина.
— Зина, а помнишь, вы с Витей надо мной шутили? Ты с Ерохиными первой тогда подралась, потом Витя их побил…
Присутствующие, кроме нас, четверых участников тех драматических событий, оглядывают нас с огромным интересом. Факты, сами по себе, жареные. Девочка с известными всей школе своей отвагой на грани безумия братьями вступила в бой. Тут даже результат не важен. Витя, конечно, тоже безбашенный и, наверное, может… взглядами фрейлины и Сверчок внимательно изучают меня на предмет такой возможности. Димон слегка ёрзает на стуле.
— Вы тогда предложили мне побить Ерохиных. Вроде как моя очередь наступила, — заканчивает рассказ Катя. — И смеялись с Витей надо мной. Помнишь?
Тут подоспевают веера. Предназначенный Зиночке предлагаем Сверчку. Тот с негодованием отказывается, все вокруг опять покатываются со смеху.
— Зиночка, у тебя должен быть особый стиль, — предлагаю подруге вариант. — Например, хватаешь избранника в жёсткий захват и говоришь: «Бери меня замуж, а то руку сломаю».
Все опять хохочут, Зиночка задумывается, Сверчок вымученно улыбается.
Делаем перерыв, играем в испорченный телефон, затем снова подкрепляемся, вот и время выходит. Сразу после полуночного боя курантов и осушения бутылки с шипучкой вываливаемся на улицу.
— Воды надо захватить, — озабочиваюсь горкой. И мы наливаем воду в пустые бутылки. Захватываем с собой распылялку.
У горки выясняем, что корочка льда появилась. Сразу выливаем пару бутылок и разбрызгиваем остальные. И приступаем к установке фейерверков. Римские свечи у нас, четыре штуки на высоту срабатывания в сорок метров. И несколько маленьких ракеток.
Свист и завывания взлетающих ракет завершаются хлопками, красивыми огненными огнями и восторженным визгом девчонок. С балконов наших домов народ кричит «Ура!». Те, кто мало выпил, просто любуются.
— Ты чего столбом стоишь? — Спустя минуту после последнего взрыва в небе к боку подваливает Полина.
— Луна.
Сегодня она только начинает таять, почти полный диск сияет на тёмном небе. Остальные тоже подходят, смотрят, как первый раз.
— Когда-нибудь я буду перезваниваться с вами оттуда, — затем добавляю. — Или кто-то из вас.
Мальчишки просто молчат, а у девочек при этом в глазах отражается Луна со звёздами, делая их взгляды притягательно загадочными.
1 января 2021-го, 9 утра с копейками.
Сидим, угощаемся чаем с тортиком. Вчера, то есть, сегодня в час ночи, как пришли, так буквально попадали, кто куда. Только Катя домой пошла и фрейлин с собой увела. У них гостей нет, ребёнок маленький в доме. Кир со Сверчком на диване, а мы с Димоном на полу, на старой шубе расположились.
Пришли девчонки. Прибраться и добить вкусненькое.
— Народ, — делюсь пришедшей в голову мыслью, — а чего бы нам всем классом не собираться? Правда, у Зины квартира небольшая, тесно будет.
— Ну, Ви-и-ить, — Полина неожиданно кокетливо дует губки, — зачем ты меня опередил? Только что хотела сказать…
Молодец! Быстро усваивает уроки. Девочки переглядываются и улыбаются.
— Поленька, всё хорошо в меру и в подходящее время, — угрожаю ей пальцем. — Но за усвоенный урок, тебе плюсик. Ты что-то хочешь предложить?
— Да, — Полина тут же смывает с лица напускную манерность и докладывает. — Папа часто в командировках, мама к бабушке всегда может уйти. Сейчас их тоже дома нет, у друзей празднуют. И квартира у нас большая, все поместимся.
— Родители разрешат?
— Я спрошу, но, думаю, разрешат. Только в их спальню заходить нельзя. Но у меня комната тоже большая. Если что, все девочки могут как-то переночевать.
Это да. Только у неё на кровати трое, а то и четверо, могут разместиться. На раскладной тахте ещё двое-трое. Уже, считай, половина или больше. Пара девчонок могут домой уйти, в том же доме живут или соседнем.
За мальчишек вообще не беспокоюсь. Мы народ неприхотливый. Легко на полу поспим. Даже интересно.
Обсуждаем, что делаем на каникулах. Не устаю привлекать внимание к тому, что режим надо поддерживать.
— Опять предлагаешь учиться по утрам, — морщится Димон.
— Не обязательно. Можешь поделками заниматься, в шашки играть. Даже кино можно смотреть, только не просто так.
— А как?
— Стараешься запоминать режиссёра и сценариста. Персонажей и взаимоотношения между ними, пробовать предугадать, что будет дальше. Это, между прочим, интересно. Книжки так же надо читать, а то спросишь тебя, про что книга или фильм, ты только промычать можешь.
Народ посмеивается, но, чувствую, на ус мотает. Мало кто из них следует таким принципам, но делают вид, что для них, в отличие от глупого Димона, это привычно.
— Главное не учёба, главное — в это время надо голову усиленно включать. По какому поводу, натурально, не имеет значения.
Кира я отвёл домой, так что могу и говорю по-русски. Достаточно того, что вчера оскоромился, говорил на родном языке при нём. Сверчок-то английский учит. Ничего, пожалуй, что уже и можно. Кир болтает вполне свободно, так что пусть теперь учится переключаться.
Каникулы.
Наконец-то могу со всей отдачей упасть на изучение физики. Каникулы посвящаю механике. И космосу. Не удержался и полез вперёд, разобрал вывод формулы Циолковского из уравнения Мещерского. Так-то ничего сложного, Мещерский просто расписал второй закон Ньютона для реактивного движения. В дальнейшем на пути к формуле Циолковского применяются элементы дифференциального исчисления. Не будь за спиной опыта предыдущих жизней, мог бы и застрять.