— Мочь-то я могу, Пётр Фомич, но говорю же, суставы болят, — объясняю, идучи к вожделенной скамейке. — Вам порадоваться, а мне пытка. Оно мне надо?
— И что мне тебе записать? Сколько раз ты можешь подтянуться? — Фомич уступает, против реальности не попрёшь.
— Поверите на слово? — Хмыкаю.
— Он щас наговорит, а вы верьте, верьте, Пётр Фомич, — ещё один пересмешник. По голосу слышу, не мой любимый герой Гена.
— На данный момент ничего не могу, — жму плечами, — неделю назад тридцать раз подтягивался. Но это не предел.
— И какой он, предел? — Допытывается Фомич.
— Не знаю. Не искал.
Кто-то из мальчишек фыркает, но негромко и без поддержки. Все видели мой силовой выход сразу на обе руки.
В раздевалке ничего особенного не происходит, что меня удивляет. Зря ждал. Ну, нет, так нет.
Последний урок географии.
География в 9-ом классе прежде всего экономическая и только России. Всё правильно. Большой стране — большое время, весь учебный год. Оглядываюсь на очередной тычок в спину чем-то тонким. Ручкой или карандашом. И очередной шёпот «Слышь, ты…» героическим голосом. Никак не успокаивается.
— Колчин, не вертись! — Хм-м, опытная ведь учительница, должна понимать, что не просто так оглядываюсь. Геройский Гена глумливо хихикает. Ладно, ща решим вопрос. Так, как мы привыкли в наших узких кругах.
— Эмма Пална, меня Гена достаёт, тычет и тычет сзади карандашом. Можно я ему врежу?
За что уважаю некоторых, так за непробиваемую невозмутимость. Кобра тормозит на незаметную долю секунды и выносит решение.
— Макаров, прекратить! Колчин, если продолжит, то разрешаю. Но без лишнего кровопролития, травматизма и драматизма! — И дальше молотит у доски материал урока. — Итак. Огромная территория страны подразумевает естественные издержки. Логистика. Россия кровно заинтересована в развитой транспортной сети, как любая большая по территории страна…
Отмечаю в тетради слово «логистика». Сам-то представляю, что это такое, только надо знать, какой смысл имеет в виду учитель. А то мало ли…
Герой затихает. На время.
— Слышь, ты. А чо сразу стучишь?
Странный парень. Уж не дурак ли? Ему выгодно моё молчание, а моя активная реакция без предупреждения сразу переводит меня в разряд неадекватных агрессоров. Оно мне надо? Натурально, нет. Слегка разминаю руки, бросаю взгляд искоса, мне надо наметить траекторию. Почему нет? Карт-бланш мне дали…
По широкой дуге с тихим шелестом разрезая воздух, лети, лети моя рука. Бить приходится левой, правой неудобно. Ребро ладони врезается в основание геройской шеи — швак! Через долю секунды я в той же позе примерного ученика под маской пай-мальчика. Только после этого слышится звук неожиданного контакта геройского лба с поверхностью геройской парты.
Кобра оглядывается, прерывает мудрые речи.
— Всё, как велено, Эмма Пална! — Вскакиваю и браво докладываю. — Никакой крови, никаких травм, опасных для жизни и здоровья! Всего лишь кратковременный уход в нирвану.
Спокойная Кобра подходит, видимо, желая удостовериться. Услужливо поднимаю геройскую башню за волосы. Гена блымкает на Кобру бессмысленными, но, несомненно, живыми очами. Удовлетворённая Кобра кивает и отходит к доске. Бережно опускаю глупую голову пострадавшего, давая возможность падения только на последних нескольких сантиметрах. Тымм, — тихонечко отзывается парта. В классе осторожные смешки, а мне приходится разминать локоть, разгоняя тлеющую боль в суставе. Плата за священный суверенитет.
Наверное, придётся заняться геройским Геной. Парню вдруг приспичило сделать из меня крайнего козла отпущения. Придётся стричь его, пошедшего за шерстью не в ту степь. Сделать из него мальчика для битья.
4 сентября, суббота, время 10:30.
Городская детская поликлиника.
— Так-так-так… — врач-педиатр с внимательными и профессионально добрыми глазами обстукивает меня, обслушивает и даже обмеривает. При этом радостно тактакает.
— Что со мной, доктор? Я буду жить? — Вопрошаю трагическим голосом, подпуская в глаза и лицо побольше драматизма.
— Ну, что же вы так, молодой человек. Ничего страшного не случилось… — увещевающе начинает доктор и осекается.
Виноват, не удержался. Вернее, лицо удержал, но в глаза смешинка прорывается.
— Шутите? — Доктор грозит пальцем. — Это хорошо, это ты молодец.
Про симптомы рассказал честно и без утайки. А что, не про геморрой же речь. Папахен рядом, сидит тихо.
— Вот вам направление, сдадите кровь и мочу на анализы. Надо бы кое-что проверить…
— Это же время, доктор! А в школе меня могут на соревнования поставить, на физкультуре нагрузку дают…
— На недельку справочку выдам. Как раз вам хватит, чтобы небольшое обследование пройти.
— Диагноза пока нет?
— Только предварительно, молодой человек. Кстати, у вас головных болей нет?
— Были. Года два назад прекратились.
Поговорили и об этом. Только после того педиатр беззаботным тоном высказывает предположительный диагноз.
— Детские болезни роста. Иногда развитие скелета и органов идёт неравномерно. В организме возникают напряжения. К примеру, рост черепа может отставать от роста мозга. Как следствие возрастает внутричерепное давление, отсюда головные боли…
Экология, опять же стрессы всякие и всё это отражается на детях, — всплывает откуда-то в голове. Не копаю, откуда, а то вдруг опять внутричерепное давление скакнёт?
— Стрессов, кстати, никаких не было? — Почему-то врач бросает осторожный взгляд на папахена.
— Не знаю. Вроде нет. Если только приятные…
— Какие? — И внимательный, очень пристальный взгляд.
— Ну, отец приехал, в футбол выиграли… мало ли.
Врач наделяет нас направлениями и наставлениями и отправляет на сдачу анализов.
Идём. Сначала анализы сдавать, после домой.
Кровь высосали из вены, изрядную пробирку. Мочи налил ещё больше. Для хороших людей не жалко. Теперь есть хочу, нас его медицинское превосходительство Кирсанов предупредил, чтобы я не завтракал. На всякий случай, который как раз и произошёл. Он же и организовал мой визит после просьбы мачехи. К самому маститому педиатру города и окрестностей.
Напоследок маститый рекомендовал ограничить физическую активность. Повелев ориентироваться на ощущения. Как только чувствую даже не боль, а дискомфорт, сразу в койку, то есть, надо прекращать активные движения.
7 сентября, школа.
Урок английского.
— Гуд дэй, бойс энд гёрлз, — приветствует нас, нестройно вставших, вошедшая англичанка.
Первый урок у нас уже был. Раздали учебники, англичанка познакомилась со мной, замотивировала группу на учебно-трудовые свершения, без проверки заранее огорчилась провалам памяти. По последнему обстоятельству чуть поднял настроение Елене Николаевне, даме, сохранившей стройность и приятную наружность. До нашей Нелли ей далеко, — моя личная статистика отмечает примечательное различие во внешности иностранных дам, француженки намного красивее англичанок и, как правило, моложе, — однако, неплоха, неплоха. В золотом возрасте максимального расцвета женской красоты, то есть, лет тридцати-тридцати пяти.
На первом же уроке и выпросил для себя тайм-аут до конца четверти.
— Домашние задания, контрольные работы на общих основаниях, но к доске по сиюминутным вопросам вызывать не стоит, Елена Николаевна. Всё-таки я — начинающий.
Решил не форсировать события и не обнаруживать имеющиеся навыки. Меньше вопросов будет. Англичанка оказалась дамой адекватной и мои резоны приняла. Но подножку поставить попыталась.
— Соглашусь, но тогда четвертная оценка не выше четвёрки.
— Это почему? — Удивляюсь абсолютно искренне.
— Ну как же? Отличная оценка подразумевает отличные знания. Но ты сам оговариваешь для себя льготные условия. Мне надо снижать требования, а раз так… — англичанка пожала плечами.