Выбрать главу

Несмотря на всё, следует признать, что профессор Городцов душка по сравнению с Рожковым с кафедры терфизики. Захожу в столовую мехмата. Поглядим, чем математиков кормят.

Мощь искина меня даже немного пугает. Сессию по трудоёмкости практически удвоил, а ему не то, что мало, но справляется. Без входа в форсажный режим. Параллельно не только готовился сдавать вероятности, но и задачки по ТФКП продолжал грызть. Две штуки так и не решил. Мне сильно интересно, кто их вообще кроме меня МОГ решить? Я ведь первый в мире по математике. Или сейчас не то, что раньше? И кто-то из нынешних второкурсников или третьекурсников может легко заткнуть за пояс абсолютного победителя международной олимпиады? Ой, сомневаюсь!

Топаю после обеда домой. Валяться и тупо глядеть в потолок, если не засну самопроизвольно. Вечером погрызу ещё оставшиеся задачки. Нет, так нет, пойду с тем, что есть.

24 января, время 10.05

МГУ, уч.корпус, кафедра терфизики.

— Ждёшь, Колчин? Сдаваться? — Меня весело приветствует Рожков, открывает дверь ключом. Интересно, где остальные? Сегодня совсем не воскресенье. Хотя они могут на экзаменах быть. Или ещё где.

Захожу после приглашения. Сажусь, опять-таки после соответствующего жеста.

— Ну, как успехи? — Весело осведомляется господин доцент. Он вообще улыбчивый человек. Человек и жук в одном лице. Почти человек и пароход.

— Две задачи так и не поддались, что рождает у меня сильные подозрения, ВалерьВасильевич, — отдаю уже тонкую и не законченную тетрадку с решением шести задач из оставшихся.

— Какие же? — Он, натурально, чуть не ухахатывается.

— Две последние, текстовые, — было несколько таких, остальные просто номера из задачника. — У меня сильные сомнения, что решение существует в аналитическом виде.

— Можешь доказать?

— Нет. Я ж сказал, что не решил. А вы мои остальные задачи проверили? — Дежурно интересуюсь. И мне удаётся не выдать себя.

— Проверил, проверил… — отмахивается небрежно.

— И? — Спокойно уточняю.

— Всё в порядке, — уточняет препод.

— И всё?

— Что всё? Чего ты ко мне пристаёшь, Колчин? — Улыбка его тускнеет. Чувствует?

— Дайте тетрадку, — требовательно протягиваю руку. Немного помявшись, вытаскивает из стола.

— Только учти, Колчин, тетрадь твою оставлю у себя. Мне не интересно, чтобы она гуляла среди студентов, — соглашаюсь, и только после получаю её в руки. Раскрываю на нужной странице.

— Читайте, — тычу пальцем. Препод читает, лицо его начинает вытягиваться. Наступает миг торжества… и вдруг препод начинает ржать.

Смеётся с наслаждением, почти до слёз. Чорд! Настолько высокое чувство юмора не предусмотрел.

— Уел ты меня, Колчин, уел! — Всё-таки вытирает глаза платочком и снова ржёт.

Я в прошлый раз приписку сделал примерно в середине тетради: «Тому, кто дойдёт до этого места и предъявит мне первым эту строку, я, Виктор Колчин, немедленно выплачу двадцать тысяч рублей. Подпись».

Не дошёл он до этого места, иначе предъявил бы. Справедливости ради, упомяну, что не я придумал этот фокус. Он из прошлой жизни. Своего рода маленький игрушечный рояльчик. В траве, не в кустах.

— Формула Грина! — Быстрый вопрос. Барабаню ответ.

— Теорема Коши! — Через пять минут предъявляю расписанный листок, на который препод бросает быстрый взгляд.

— Зачётку! — Быстро рисует мне зачёт, но не останавливается. С трудом удерживаю лицо. Он не останавливается и тут же ставит отлично за принятый экзамен.

Недоверчиво разглядываю полученный документ. Дата, подпись, всё, как положено.

— Свободен, Колчин, — препод опять смотрит гоголем. Будто сделал меня. На выходе догоняет его весёлый голос.

— Эти задачи, Колчин, ещё никто не решил. Вот и ты не справился, а жаль. Не вышло у тебя повторить подвиг Стокса.

Оборачиваюсь, подбирая челюсть.

— Ну что ж, ВалерьВасильевич. Один один.

— Два один, — возражает препод, хихикая, — задачи-то две.

— Но игра не окончена?

— Нет.

— Хорошо. До свидания.

— Пока, Колчин.

За дверью недоверчиво рассматриваю зачётку, которую украшает очередная победная пятёрка. Но почему-то устойчивое ощущение, что меня обвели вокруг пальца. Наверное, именно из-за раздрая в душе не обращаю внимания на подозрительную мелочь.

— Колчин! — В коридоре меня окликает Овчинников, крепкий парень и староста группы. — Ты экзамены сдаёшь?

— Ну, сдаю, а что?

— Так давай быстрее, сегодня последний день! — И уходит дальше.

Чего это он? Торопит меня за третий курс сдавать? Совсем гикнулся? Гм-м, последний день? Жаль, труднее будет уговаривать преподов.

Общежитие, время 14.10.

Поваляться всё положенное время после обеда мне не дают. В комнату, — я один, мои соседи где-то бродят, — врываются Аня и Женя и утаскивают в театральную мастерскую.

— Картинку мы запросто слепим в фотошопе, — объясняет там патлатый парень, косящий под богему, — но увеличить не можем. Цветной плоттер нужен, а это дорого и недоступно.

— Плакат не вытяну, маслом не умею работать.

— Я умею. Ты контуры только дай карандашом.

Работа закипает. Масло работать очень непросто. Масса секретов есть, которые с огромным интересом подсматриваю у патлатого Филиппа. Вот лицо, например. Тени или затенения при освещении надо выделять более насыщенным цветом. Тем же телесным, что и при закраске лица. Как это сделать? Филипп иногда подмешивает тёмные краски, чёрную или синюю. А когда делает слой краски толще. Кстати, почему он такой инвалид в художественном деле? Одно умеет, другое нет.

— Пробовал учиться на художника, — отвечает Филипп, — но не судьба. Таланта нет. Не переживаю, всего лишь хотел театру помочь.

— Осталось надпись сделать, — Филипп вместе со мной осматривает картину. — Можем сами, если тебе некогда. Тут проще.

Видел, как выглядит это их «проще». Размечают линии, буквы почти по линейке вычерчивают.

— Нет уж, — не соглашаюсь категорически. — Где тушь?

Больше времени ждали пока краска высохнет. Феном картину обдували. Надпись сделал с восхитившей Филиппа и заглянувших к нам девчонок скоростью.

Получив положенные благодарности, ухожу в музстудию. На очередную репетицию, здесь неплохой ансамбль сложился. Начинаются каникулы, можно даже домой уехать. Но не хочется. Только недавно оттуда, Новый год опять же удалось среди друзей встретить. Далеко не всем, кстати, такое удалось. Даже тем, кто недалеко живёт.

25 января, суббота, время 16.35.

Актовый зал МГУ.

Отыграл старый репертуар, который заходит здесь на ура, как новый. Находиться и солист, который исполняет «Дороги». До нашего Эдика не дотягивает, но гербовая бумага не всегда под рукой. Эдик, кстати, сходит с дистанции. Ломка голоса у него началась. Писец поющему котёнку. Умение петь никуда не денеться, но будет ли потрясать голосом — большой вопрос.

Новинка — Lily Was Here: https://youtu.be/86BmSaXZMHw

Авторство уступил Юне Ким, она денег загребёт, я тупо не смогу. У нас такой инфраструктуры даже нет. Уступил с правом своего исполнения в любых целях.

Зал, заполненный едва на три четверти, давно у меня в кармане. Золотое облако над залом усиливается вдохновенными трелями моей чудесной трубы того же золотого цвета. В зале преподаватели, работники университета, аспиранты, студенты не из простых. Студсовет, видел парней из редколлегии газеты.

Всё. Отыграл. Ещё не истаяло золотое облако, как я откланиваюсь. Дальше буду смотреть концерт из зала. Приходится выбираться из-за кулис наружу и входить в зал оттуда. С галереи, ведущей на балконы. Приметил там местечко.

У-п-с-с-с! Меня не пропускает студенческий же пикет.

— Только для преподавателей и специально приглашённых! — Непреклонно заявляют мне строгие старшекурсники с красными повязками.

— Я — исполнитель! — Это возмутительно! Самого Витю Колчина не пускать! Совсем охренели?