За неизбежно найденным нарушением порядка, масштаб которого не особо важен, незамедлительно следовали санкции. Хорошо, если мачеха только криком ограничивалась, однако количество таких счастливых дней заметно уступало тем, когда ему приходилось тренировать мужской характер и приучать себя к боли. Не всегда получалось. Даже мне с моим взрослым опытом пришлось сделать усилие, чтобы понять мотивы, казалось бы, беспричинного садизма Вероники Палны. Всегда добивалась от бедного Вити слёз. Если маленький стервец плачет после двух ударов, экзекуция прекращается. Если глаза сухие после двадцати таких же ударов, избиение продолжается. Инстинктивно, — доходит до меня, — обычный человек считает, что если нет реакции, то жертва не испытывает ощутимых страданий. А раз так, то надо продолжать или усилить воздействие.
Отец не позволял его трогать в своём присутствии. Но приходил с работы на час-два позже. Мачеха работает по какому-то укороченному графику. И в отсутствии мужа она делала, что хотела. Жаловаться бесполезно, мальчик пробовал, а я этот способ самозащиты сразу забраковал. Мачеха только лишний раз злится, а убедить мужа в чём угодно для красивой женщины шаблонная и несложная задача. Подобные проблемы они с детства на ходу раскалывают. Как для учителя математики квадратное уравнение решить. В результате этой женской искусности Витя мгновенно оказывался сам во всём виноватым. И жалобы отцу заканчивались укоризной, адресованной ему же: «Ну, что же ты, сын?».
Решаю, что пора прекращать эту порочную практику, когда во всём и всегда крайним остаётся мой Витя. Исключительно он и всегда.
Мачеха приходит, когда мы с Кирюшкой мирно смотрим мультфильм по телевизору. Кир бросается в прихожую с радостным воплем «Мама плисла!». Я, не двигаясь с места, комментирую по-своему, только тихо:
— Припёрлась, зараза…
— Хоть бы пакет взял, чего сидишь?! — Сходу выкатывает претензию мачеха.
Не реагирую. Его еле заметную усмешку мачеха со спины не видит. «Это мы проходили — знаем», — думаю я. Почему-то до Вероники Палны, не великого ума женщины, но ведь и не полной дуры, никак не доходит очевидное: шестилетке невозможно утащить пакет весом до пяти килограмм. Да он и поднять не сможет, даже пустой, росту не хватает. Только на вертикально поднятые руки. Один раз попробовал помочь, оттащить волоком. Что-то там разбилось, когда он наткнулся на порог. Чем кончилось, понятно. Крепкой такой затрещиной, даже на ногах не устоял, а Кирюшка заплакал.
На фоне таких мыслей взрослый я злюсь всё больше. Так, что приходится себя успокаивать. Военные действия, а без них не обойдётся, надо вести с холодной головой.
Мачеха обходит квартиру, подозрительно сужая глаза. Придраться не к чему, я постарался прибраться в квартире на славу, что парадоксальным образом увеличивает её недовольство. «Разрядки нет», — догадывается Витя (то есть, я, конечно). Ваза стояла на подоконнике, закрытом сейчас занавеской. Её отсутствие не заметно.
Хм-м… не заметила! Пронесёт? Через полчаса они уже сидят на кухне за столом. Кирюшка весело стучит ложкой, размазывая манную кашу по мордашке. Скучно гляжу в свою тарелку, кусочка масла мачеха мне не положила. Месть за то, что придраться не к чему? Масло уже убрано, встаю, обхожу мачеху со спины, открываю холодильник.
— Чего тебе там надо? — Меня настигает холодный голос мачехи.
— Масло…
— Перебьёшься! — Грубо заявляет мачеха и закрывает холодильник, — Садись и ешь!
На секунду задумываюсь, потом направляюсь к своему месту… нет, хрен тебе! Прохожу мимо и сваливаю из кухни.
— Вернись сейчас же! — По ушам бьёт злой окрик.
Полсекунды упорной борьбы с собой, чтобы не вырвалось само: «Пошла в жопу!», и ограничиваюсь коротким «Нет». Начинаю нарываться. Понимаю, что не время, лучше заранее всё обдумать и приготовиться, но не выдержал, начал нарываться. Хотя с другой стороны, давно пора.
Надо было сделать по-другому. Вот только сейчас догадался, что надо было сделать. Заблокировать дверные замки и не впускать мачеху в квартиру, пока не придёт отец. Пусть она там снаружи бесится, сколько хочет. Ну, ничего. Придержим этот козырь, Вероника Пална не последний день на работе. Завтра… впрочем, выходные начинаются, но ничего, подожду.
Сижу перед телевизором, смотрю новости. В животе голодный бунт. Не должно быть такое интересно дошколёнку, но смотрю, непроизвольно ожидая редких сообщений из Южной Кореи. Любых, мне всё интересно.