— Это ступа называется, — уточняет Алиса и виновато замолкает.
«Ни хрена себе, старуха-фикус, — потрясённо думает Буратино…».
— Какой-то он хулиган у тебя, — замечает Алиска. Вздыхаю. Так и будет бесконечно комментировать? И как она в школе учится? Учителей так же поправляет?
— А разве нет? С Артемоном дрался? В сверчка поленом, или чем там, запустил? Карабаса, — взрослого, между прочим, человека, — за бороду оттаскал? Хулиган, кто же он ещё!
«Вылезает старуха из ступы, принюхивается, шевелит огромным бородавчатым носом.
— Чую, деревянным духом пахнет… — и, оглянувшись вокруг, — ах да, я же в лесу.
Затем заговаривает с избушкой.
— А ну, избушка, милая, встань к лесу задом, ко мне передом!
Заскрипела избушка, заперебирала лапами, поворачивается к старухе передом. Тут и Буратино решает, что пора бы и познакомиться. Зря что ли он сюда трое суток добирался.
— Здравствуй, бабушка, — вышедший из-за дерева Буратино, когда нужно, умел прикидываться вежливым.
Но как только он подходит, хватает его страшная старуха и довольно говорит:
— Хорошо-то как! Будет мне, чем полакомиться на ужин.
— Ты чо, старая? — Удивляется Буратино. — Сбрендила совсем. Я ж деревянный! Таких лакомств у тебя вокруг лес целый.
Скребёт старуха ему заскорузлым ногтем плечо, принюхивается и разочарованно морщится.
Но сговорились Баба-Яга и Буратино. Дала ему старуха топорик, бечёвку и велела дров насобирать. Да побольше! Потом корзину дала, приказала грибов и орехов набрать. Да побольше!
Натаскал ей неутомимый Буратино целую кучу валежника, притащил огромную корзину грибов, правда, половину поганок. Однако ж старуха и поганки не выбросила. Орехи тем более.
За хлопотами этими, глядь, уже темнеет, день кончился. Завела в избушку Буратино довольная старуха, принялась ладить ужин. Накормила его пирогами, выспросила всё и спать уложила. Утро вечера мудренее, говорит».
К вечеру, когда красное закатное солнце готовится нырнуть за горизонт, несмотря на приставания Алиски, требующей развлекать её сказками, заканчиваю конструировать первый вариант рогатки. Рогатулька чуть тоньше, из неё и делаю пробный вариант. Жгут мне бабулька всё-таки купила. Изнылась вся, двести рублей для неё деньги несусветные. Хотя папахен ей на моё содержание тысяч двадцать наверняка отстегнул. Может и больше. Мне не особо интересно, но краем уха нечто такое уловил.
При ребёнке можно говорить намёками или используя глубокий общий контекст. Никто ведь не знает, что я только на вид ребёнок. Попаданческая литература часто грешит целым набором читов для своего героя, один за другим вытаскивает изо всех кустов рояли. Но есть один естественный чит, который перекроет все остальные, как бык стадо овец. Опыт. Обыкновенный человеческий опыт взрослого человека. Конечно, при этом неплохо его переосмыслить, отметить, где прокололся, и как можно было поступить по-другому. Это тоже многие могут. Мем «мысли на лестнице» (по которой тебя уже спустили) родился век назад, как-то так. Ну, и попасть надо туда, где опыт применим…
Натягиваю резинку, пробую запулить небольшой камешек. Петух, возмущённо клекоча, подпрыгивает от неожиданности из-за ударившегося рядом в забор камешка.
— Поможет Баба-Яга Буратино? — Изнывает от нераскрытой интриги Алиска.
— Конечно, поможет! Куда она денется? Но об этом завтра.
Спор с Алиской заканчивается моим категоричным вердиктом: быстро закончу, быстро станет не интересно, а других историй пока не придумал.
Продолжаю раздумывать о своём житье-бытье. Некоторые родители страдают жуткой хернёй, к примеру, моя мачеха, но она не единственная, таких много. Учителя, те, которых я знал, многие под таким же диагнозом. Не любят они, когда подопечные дерутся, их прямо колотит от этого. Понять их несложно, разбитые носы, испорченная одежда, жалобы родителей пострадавших. Не понимают, что это неизбежные издержки. Именно так дети общаются и выстраивают коммуникации. Вот подрались мы с Ерохиными пару раз, зато теперь — лучшие друзья.
А что предлагают взрослые? Не связывайся с ними! — Охренительный рецепт избежать драк. И понимать не хотят, что таким советом загоняют собственного ребёнка в изгои, в бесправные парии. Над которыми издеваются все, кому не лень. И всегда они — объект насмешек, злых розыгрышей, жертва неизбежного буллинга. Ведь что значит «не связывайся с ними»? То и значит: сдай свою территорию без боя!
Удобный и послушный ребёнок — радость родителям и навечно исковерканная судьба повзрослевшего изгоя. Постоянно опущенный, всегда, везде и всеми. Родители иногда бывают худшими врагами своим детям, только что не убивают. Физически не убивают, но будущее детей спускают в унитаз на раз. Не ведают, что творят — это про них.
Или вот запрет бить девочек. Безальтернативен в приличном сообществе с тургеневскими барышнями. А если это агрессивные и хулиганистые оторвы? Не связываться с ними, значит, опять же отдать им территорию. Не ходить там, где ходят они, не соваться туда, где могут показаться они. Иначе стервы, беззастенчиво пользуясь твоим табу не бить женщин, тебе же всю морду исколотят. Да потом ещё гордиться будут. Не, такой номер со мной не пролезет. Всё правильно я сделал. После того, как тварюшки огребли от парнишки сильно меньше и по виду слабее, запомнят надолго, что переводить общение с мальчишками в силовую плоскость просто-напросто опасно для здоровья.
Табу для мальчиков «не бить девочек» должно работать только в связке с табу для девочек «не драться с мальчиками». Сегодняшних тварей буду гонять до тех пор, пока не увижу, что они заискивают перед любым, самым слабым и забитым пацанишкой. И моя территория будет везде, куда мне вздумается прийти. А у самок нет, и не может быть своей территории.
Ну, и центровых погоняю, как без этого.
Сцена 2. Речка и всё такое
Сегодня я вооружён до зубов. Шило, карманная дубинка, рогатка. Обвешался, как на войну собрался. Надо что-то с амуницией придумать, типа разгрузки, и ещё шило ногу царапает. Тоже какой-то чехол или затычку надо изобразить. И камешков для рогатки всего три штуки. Скудноватый боезапас.
— Вить, а правда ты целую толпу центровых поколотил? — Петя и присоединившийся к нему Вася смотрят на меня с благоговейным восторгом.
— Неправда, — лениво разочаровываю своих приятелей. Ненадолго.
— Какая там, нафиг, толпа? Всего-то трое. И забить мне их не дали. Какой-то мужик рядом проходил, заступился за них.
Пацаны чуть не хрюкают от восторга. Излагаю кое-какие подробности. Приятели уточняют личности.
— Самойкины, это, наверное, Колька, он в нашем классе учится. А старший — Вовка, — прикидывает мои описания Вася. Криворучко Денисом зовут, он третий класс закончил. Он с Вовкой одноклассник.
— Здоровые они… — задумчиво тянет Петя.
Всё, как я примерно и думал. Вольно лежу на песке, купаться пока неохота. К тому же раздеться означает разоружиться, а я пока держусь настороже. Спиной приваливаюсь к природной ступеньке, которую образует травяной покров перед песком.
— Ну, ты хоть по разику им по морде дал?
— Почему по разику?! — Возмущаюсь вполне натурально. Как это, по разику? — Не по разику, и не только по морде.
— Самому-то досталось? — Интересуется Петя.
— А как же, — гордо заявляю я, — синячище на пол-лица был, ну там, ещё по мелочи.
— И кто синяк тебе поставил? Денис?
— Не, младший, как его, Колька? Неожиданно сзади напал. Ну, я ему потом тоже наподдал, аж приятно вспомнить… — сам разулыбался, впитывая почтительное восхищение. До чего ж блаженна и сладка боевая слава!
Что больше всего интересует мальчишек и вызывает наибольший восторг? Как раз такие батальные эпизоды. Когда наши побеждают, — а я, безусловно, наш, — в особенности. Как там? А он ему по чайнику, а тот ему поддых, и по кумполу на, на, на! Сплошная экспрессия.