— Людмила Петровна, завуч по начальной школе.
— Это такая страшная, толстая тётя?
— Витя, пожалуйста, не надо так говорить про учителей, — Лилия слегка морщится.
— Покажите нам француженку, тогда скажем, — решаю под общее веселье класса.
— Ну, так же нельзя! — Протестует Лилия. — Дети, выбор надо делать осознанно!
Кто бы говорил, но не молодые девушки, которые, невзирая ни на что, всё время выбирают красавчиков. Хотя, справедливости ради, надо заметить, что смысл в этом есть. Так или иначе, вынуждаю Лилию идти за француженкой. Заходит. У-п-с-с! Ставлю на то, что некоторые мальчишки пожалели хоть немного о своём английском выборе. Не то, чтобы кандидатка на мисс мира, но молоденькая, светленькая, как Лилия, с ножками. Есть такие стройные девушки, притом сохраняющие мягкость форм. По общему индексу внешности, если заставить публику делать выбор, составит Лилии жесточайшую конкуренцию. Короче, не зря вынудил Лилию её привести.
— Нелли Францевна Ламберг, — представляет, как позже выясняется, свою подружку Лилия. — Она вам расскажет, чем замечателен французский язык…
— Не надо рассказывать, Лильниколавна, — позволяет она мне себя перебивать, чем и пользуюсь, — достаточно увидеть. Вы замужем, Нелли Францевна?
— Нет, — слегка краснеет, какая прелесть! — Почему ты спрашиваешь?
— Чтобы знать, как к вам обращаться, конечно же, — слегка удивляюсь. — Будем знакомы, мадемуазель Нелли. Лильниколавна, записывайте нас.
Поднимаю руку, за мной мои друзья. Оглядываюсь. Чо-то сильно много во французскую группу захотело. Лилия тоже замечает.
— Леонид, опусти руку. Я тебя уже в английскую группу записала. И ты тоже…
Мне, по большому счёту, не важно, какой язык учить официально. Сам смогу научить, кого хочешь, как только голова перестанет раскалываться от попыток добраться до вложенных баз знаний.
— Витя, зачем мы всё-таки французский выбрали? Английский ведь более распространённый? — Допытывается Катя, когда мы уже домой идём.
— Вот именно, что самый. Найти при необходимости переводчика — раз плюнуть, — объясняю высокую политику. — В Европе тоже не пропадёшь. Франция, Бельгия, частично Швейцария на французском говорят. Ещё это язык дипломатов. Когда-то русская аристократия французский знала лучше, чем русский. В Англии тоже был период, когда тамошние лорды знали только французский, а родной английский считали языком черни, простого народа.
О том, что мне тупо понравилась француженка, помалкиваю. Ерохин тоже тихо ухмыляется. Зиночке всё равно.
— Зачем ты её про замужество спросил? — Продолжает допрашивать Катя.
— Как зачем? Я же сказал! От этого зависит, как к ней обращаться. Вот ты, например, мадемуазель Катя или Катрин по-французски. А твоя мама — мадам Кирсанова. Понимаешь? Это не от возраста зависит. Если женщина не замужем, то она до самой смерти мадемуазель.
Димон в этом месте ставит меня в тупик.
— А если была замужем и развелась?
— Не знаю. Возможно, зависит от того, оставила себе фамилию мужа или нет, — но если честно, это лично моя версия. Так глубоко никогда не копал.
Расходимся. Начинается обычная жизнь, по которой за лето соскучился. Обед, отдых, дикий разгон по двору с Обормотом, вечером — уроки, которых сегодня нет. Вечером пролистываю учебник французского. Когда дошёл до конца, где-то в лобных долях нарастает напряжение, но не более. Учебник-то простенький. Лайт версия языка аристократов.
Наш класс радует и учителей допов. Француженку и физкультурника. Через месяц мы у мадемуазель Нелли любимый класс, физкультурника, подтянутого мужчину средних габаритов, потрясаем на первом же уроке.
Школьный стадион. Учитель записывает наши физические возможности. Бег, прыжки, приседания… ожидаемо троица во главе со мной выполняет всё на «пять». Ещё один круглый отличник — Эдичка. Причём по нормативам третьего класса. Весь класс, как минимум, на тройку, кроме двух девочек, не осиливших «пистолет» (приседание на одной ноге). Я их тут же заклеймил позором.
Самое сильное шоу было на турнике, куда я вызвался первым.
— Сколько раз надо, Игорь Палыч? — Спрашиваю, уже в положении виса.
— Сколько сможешь…
Сам напросился. Делай раз! Делай два!
— Двадцать четыре! Двадцать пять! — Дружно скандирует класс через минуту. На двадцати восьми останавливаюсь, вспомнив мудрость, что если умеешь считать до десяти, остановись на пяти. Спрыгиваю, старательно не замечая выпученных глаз физкультурника.
Димон подтянулся восемь раз, Зина — три, Катя — один, хотя девочек этот норматив не касается. Слава великому тренеру Обормоту, внёсшему огромный вклад в общефизическую подготовку моих друзей.
— И-е-х-о-о-у! — Такой вопль издаю, когда вижу висящий канат. Команда «строиться» мимо ушей, сам не замечаю, как уже на середине делаю флажок, закручиваюсь, а потом бьющая через край энергия заставляет спускаться вниз головой. К ужасу физкультурника и веселью всего класса. Впрочем, внизу спрыгиваю на ноги с переворотом.
— Больше так не делай! — Игорь Палыч пытается быть строгим.
— Хорошо, — легко соглашаюсь, — я и по-другому могу.
Класс опять веселится. Учитель нас строит и обучает порядку упражнений при разминке на бегу. Кривлюсь, но пока помалкиваю. Хрень, а не разминка. Кое-что есть, например, бег приставными шагами, но маловато будет. Обшая длительность минуты четыре, не больше.
За десять минут до конца урока не выдерживаю. Высказываю всё, что накипело.
— Это ерунда, а не физкультура, Игорь Палыч! Мы даже не устали нисколько! Да на переменах и то лучше!
— Чем ты недоволен, Колчин?
— Как чем?! Это разве нагрузка?! Это разве разминка?! Это слёзы, а не разминка! И почему полкласса полурока сидит, а не бегает?! Почему мячей только три?! Я-то думал, мы, наконец, душу отведём! А вы тут устроили группу здоровья для пенсионеров!
Говоря человеческим языком, моё недовольство вызвала слабая интенсивность нагрузки. Слова учителя:
— И как нужно проводить разминку? — Воспринимаю, как карт-бланш. И начинаю действовать.
— Канат отпустить (нижний конец физкультурник цеплял за оконную сетку повыше)! Коня — сюда к стенке! Скамейки сюда!
Через пару минут нужная мне конфигурация сформирована и я кидаюсь на штурм. Прыжок с разгона на канат, подтягиваю ноги и стараюсь согнуть руки. При этом качнувшийся канат ускоряется и даёт возможность преодолеть «препятствие», которое обозначено матом. Спрыгиваю, дальше конь, стоящий перпендикулярно стенке. Сильно разбегаюсь и обегаю коня по стенке. Краем глаза замечаю остолбеневшего учителя и замерший в удивлении класс. Последним нырок рыбкой через две скамьи друг на друге и кувырок по матам. Вскакиваю.
— Потом ещё что-нибудь придумаю…
Физкультурник чешет репу.
— И где мне столько мячей взять…
Тоже мне проблема! В этот же день договариваемся классом скинуться и купить мячей. Баскетбольных и волейбольных.
На следующем уроке ввожу бег с товарищем на спине. Сразу сложности. Попытка Лёни взгромоздиться на Эдичку заканчивается фиаско, сопровождаемым весёлым смехом всего класса. К этому действу присоединяется Зиночка, она вообще старается от мальчишек не отставать. И так старается, что многие, — да большинство, — одноклассники сами отстают. Катя на её спине проехалась вполне бодро, но при смене позиции сама она смогла пройти только три шага и тоже валится. Вместе с Зиночкой, смехом всего класса и своим собственным.
Но по-настоящему класс ржал, когда Лёня попытался в первый раз обежать коня по стене. С размаху врезается в коня, совмещаясь с ним всем своим могучим телом по всей длине. Конь с глухим ударом падает, ошеломлённый Лёня лежит на нём. Физкультурник бежит к нему, паникуя, убился парень! Будь проклят тот день, когда я согласился на провокации Колчина, — думает он. И замедляется после моего ехидного замечания.
— Игорь Палыч, да ничего вашему коню не будет. Он же на мат упал…
— А Рогов…
— А Рогову тем более! — Класс веселится вовсю, но когда продолжаю, девочки начинают плакать от смеха. — Лёня, хватит коня насиловать, извращенец!