Астрология подвергается резкой критике только тогда, когда она доходит до такой наглости, что заявляет, что «нет ни Бога, ни религии, а также нет никакого Провидения в мире, но все вещи происходят чисто случайно или благодаря генезису; что с вами «случится то, что записано в вашем генезисе»[25], и что созвездия заставляют человека совершать убийства, прелюбодеяния и другие преступления.
В этом месте Никита и Аквила, а, в конце концов, и сам Климент вступают в долгие споры с престарелым адептом генетлиалогии; эти споры занимают большую часть последних трех книг «Признаний» и включают в себя двенадцать глав, которые почти полностью представляют собой выдержку из «Законов стран» Бардезана. Они защищают идеи о Божественном Провидении и свободной воле человека, а генетлиалогию представляют как ошибку, которая получила поддержку благодаря влиянию демонов. Утверждается, что людей можно удержать от совершения преступления страхом перед наказанием и законом, даже если они склонны к преступлению по своей натуре, и что люди вроде серов (китайцев) и браминов служат примером народов, которые никогда не совершают тех преступлений, на которые их толкают звезды. Выдвигается и такой аргумент: «Поскольку Бог — праведник, и поскольку он сам создал людей, может ли быть так, что он противопоставил нам генезис, который заставляет нас грешить, а Его вынуждает наказывать нас за грехи?». Далее говорится, что строение созвездия отличается такой сложностью, что в каждый конкретный момент времени одному астрологу кажется, что звезды оказывают благоприятное влияние, а другому — наоборот, вредное. Самые верные объяснения воздействия звезд приводятся после того, как оно произошло, вроде того, как сны, которые трудно истолковать наутро, но, «после того, как событие произошло, человек может связать то, что видел во сне, с тем, что случилось». И, наконец, престарелый защитник генезиса, который искренне верил, что его собственная судьба и судьба жены была точно описана в их гороскопах, оказался Фаустинианом (в «Проповедях» его называют Фаустом), давно пропавшим отцом Климента, Никиты и Аквилы. Он также вернулся к своей жене и узнал, что его прежнее толкование событий с помощью звезд оказалось неверным.
Следует, вероятно, рассказать об идеальном представлении о серах или китайцах, «живших в начале мира», которое автор «Признаний», скорее всего, позаимствовал у Бардезана. Это было, вероятно, признанием того, что и нехристианские народы могут достичь морального совершенства и избавиться от грехов. Кроме того, это интересный пример древней этнографии. «Во всей этой стране, которая очень велика, нет ни одного храма, ни изображения, ни шлюхи, ни неверной жены, ни одного вора, который был бы привлечен к суду. И ни один человек не был здесь убит…По этой причине они не подвергаются тем наказаниям чумой, о которых мы говорили: они доживают до глубокой старости и умирают, ничем не болев». Вероятно, эти добродетельные серы являются мифическими гиперборейцами в другом обличье.
25
«Признания», глава XIII. Однако, в «Проповедях» Петр заявляет, что, даже если все определяет генезис, которого он не признает, то, тем не менее, можно «поклоняться Тому, кто является также и Господом звезд», и что идея генезиса гораздо более разрушительна для политеизма и языческой веры.