Правда, из-за повеселевших в последние дни елей нет-нет да и выглядывали таинственно-белые облачка, но они уж никого не страшили, К нестерпимо жгучему солнцу эти воздушные облачка не решались даже приблизиться, а лишь кружили и кружили над лесом, будто стайка диковинных птиц.
Выбегая после завтрака на крыльцо, Андрейка прыгал на зеленую лужайку и припускался бегом к новому бревенчатому дому лесника Нилыча. У рыжебородого лесника, кроме пресерьезного волкодава Султана, сидевшего на цепи, была еще шустрая дворняга Муха. С ней-то — черно-жуковой, в белых тапочках — и любил Андрейка поиграть.
А что же еще делать? Кораблики Андрейке надоели, да и лужи все до одной высохли. Вот и бегал смуглеющий день ото дня Андрейка в гости к общительной Мухе. С ней и на опушку леса не страшно пойти, и на ромашковой поляне весело поваляться. Как-то под выходной мама явилась из города без папы. Папа, оказалось, в командировке. Но приехала мама не одна.
— Андре-ей! — позвала мама с улицы. — Иди-ка гостей встречай!
Андрейка вылетел стремглав на крыльцо да так и замер на месте. У крыльца стояли три худенькие стеснительные девочки в новых цветастых платьях.
— Ну, что же ты? — засмеялась мама, опуская к ногам большой увесистый рюкзак. Она тоже была нарядная. — Или не узнал своих двоюродных сестриц?
— Узнал, — прошептал Андрейка, тоже вдруг застеснявшись.
— Теперь у вас веселее жизнь пойдет, — продолжала мама. — Погода наконец-то установилась, будете в лес по грибы ходить.
Из сеней выглянула бабушка. И-запела, запела ласково:
— А батюшка, а матушка… гости-то какие к нам пожаловали! Красавицы мои, что же вы у порога стоите? Ниночка, Сонечка, Зоенька… цветики пунцовые, пожалуйте в горницу!
Оглянулась бабушка на Андрейку, ткнула его в спину кулачком:
— А ты, хозяин, чего оробел? Забирай у девочек поклажу, а то они с дороги притомились!
Андрейка спустился на лужок, подошел к девочке с розовым бантом на самой макушке.
— Нин, — сказал он тихо, — давай мне свою авоську.
Нина отступила на шаг и показала Андрейке язык.
— Ишь какой прыткий! Так я тебе и отдам… тут зефир в шоколаде да печенье!
Засмеялись и мама, и бабушка, и сестры Нины. И неловкости как не было. Громко переговариваясь, гурьбой пошли в избу.
Наутро раньше всех встала бабушка. Она заботливо прикрыла лоскутным одеялом Андрейку, спавшего вместе с ней на топчане у печки, и куда-то ушла.
Домой бабушка вернулась с крынкой молока. Доставая с посудной полки граненые стаканы, она уронила на пол железную банку из-под леденцов. И чуткий Андрейка тотчас проснулся.
«К лесничихе тетке Анисье ходила, — подумал Андрейка, наблюдая за бабушкой в узенькие щелочки прищуренных глаз. — Парного молока принесла. У лесничихи молоко прямо как мед сладкое. Такого у нас в городе никогда не бывает».
А бабушка, разливая по стаканам молоко, шептала себе под нос, словно колдовала:
— Этот стакашек Андрейке, а эти три — девочкам… пусть их поправляются. Оно, утрошнее, знай какое целебное. Ну и мамке Андрея… ей тоже надо.
Бабушка вздохнула, подумала о чем-то и снова заколдовала:
— На кашу манную надо бы еще выгадать. Просила Анисью: дай две крынки, у меня гости из города. А она наотрез: у других тоже гости! Себе, говорит, капли не остается, последнюю крынку отдаю тебе. Поди, хвастает… ох уж мне эта Анисья, чугунная голова!
Приподнявшись с подушки, Андрейка капризно протянул:
— Ба, а ба!
Оглянулась бабушка, и темное морщинистое лицо ее так все и посветлело.
— Сверчок мой запечный, ты чего рано пробудился?
— Выспался.
Андрейка сбросил с себя тяжелое одеяло, сполз на пол. И, ежась от утренней прохлады, струившейся из сеней, зашлепал босыми ногами по крашеному полу.
Бабушка прижала к себе щуплого внука, голенького, в сползших до колен полосатых трусиках, такого пока еще безгрешного, беззащитного. От Андрейки пахло уютом теплой постели и парным молоком.
Освобождаясь от бабушкиных объятий, он сказал как можно солиднее, видимо стараясь подражать отцу:
— Ты, ба, наливай женщинам стаканы полнее. А я это молоко и так каждый день… Обойдусь и без него. Я ведь мужчина!
Петушки
Томительная полдневная духота. Кажется, от нестерпимого зноя вот-вот закипит вода в озерке посреди села — густая и зеленая от «лягушиного шелка». А большое село это, раскинувшееся среди веселых березовых колков, будто вымерло. Даже куры попрятались в тень.
По пыльной дороге, похоже присыпанной горячим пеплом, шлепает босоногий вихрастый малец. Даже мальчишку пронял полдневный зной: малиновая рубашка нараспашку, синие штаны закатаны выше обуглившихся от загара колен.