Выбрать главу

Когда я остановил грузовик, аборигены вяло повернули голову в мою сторону. Племя не выказало ни дружелюбия, ни вражды. Я забрался на кабину, взмахнул руками и воззвал к ним на их родном языке:

– Дети мои, придите ко мне! Я принес вам радостную весть!

Несколько малышей подошли поближе и уставились на меня, ковыряя в носу. Женщины снова взяли свои палки и продолжили копать землю под акациями в поисках пищи. Мужчины, как и прежде, бездельничали. «Они стесняются, – подумал я. – Никто не хочет быть первым».

Поэтому я смело направился к ним, взял сморщенного, седобородого старца за локоть и потянул его за собой. Поднявшись в кабину, я открыл маленький лючок, через который можно было добраться до содержимого кузова, и заставил сопротивляющегося старика просунуть руку внутрь. Абориген вытащил пригоршню грязи и одну зеленую бусину. Увидев незнакомый предмет, он принялся его озадаченно разглядывать.

Как я и ожидал, остальные члены племени, заинтересовавшись, сгрудились вокруг меня.

– Здесь всем хватит, дети мои! – прокричал я на языке анула.

Одного за другим я силком тащил к кабине и помогал залезть внутрь. Аборигены послушно просовывали руку в отверстие, брали одну бусину и поспешно возвращались к своим занятиям, явно испытывая облегчение оттого, что церемония закончена.

– В чем дело? – спросил я скромную девчушку, которая подошла последней и взяла две бусины. – Неужели никому не нравятся эти милые вещицы?

Девушка виновато вздрогнула, вернула одну бусину и убежала.

Меня поразило безразличие этих людей. Теперь у каждого члена племени была одна бусина, а я привез с собой около шестисот миллионов разноцветных стеклянных шариков.

Заподозрив неладное, я подошел к ним поближе и начал вслушиваться в их замысловатую, непривычную речь. Я не понял ни слова! «О ужас, – подумал я. – Если мы не сможем общаться, мне никогда не убедить их принять бусы… или меня… или Евангелие. Может, я ошибся и попал не к тому племени? Или они сознательно не желают со мной разговаривать и несут тарабарщину?»

Был лишь один способ выяснить это без лишнего шума. Я развернул грузовик и, не разбирая дороги, помчался на станцию в надежде, что застану там Маккаби.

Так оно и вышло. Дикие собаки опять совершили массовое самоубийство, поужинав моими бусами, и Маккаби не собирался уходить, пока неожиданный источник дохода не иссякнет. На рассвете, когда я подъехал к станции, мой знакомый снимал скальпы с погибших за ночь животных. Я вылез из грузовика и торопливо поведал ему о своей проблеме.

– Я не понимаю их, а они не понимают меня. Вы говорили, что знаете большинство местных наречий. Что я делаю неправильно? – Я быстро произнес фразу на языке аборигенов и обеспокоенно спросил:

– Вы поняли, что я сказал?

– О да, – ответил Маккаби. – Вы обещали заплатить мне тридцать пфеннигов, если мой черный зад окажется в вашей постели. Грязный скряга, – добавил он.

Несколько смущенный, я взмолился:

– Не обращайте внимания на значение слов. Может, у меня плохое произношение?

– Нет, вы отлично говорите на питджантджатджаре.

– Что?

– Это язык, который значительно отличается от анула. В языке анула девять классов существительных. Единственное, двойственное, тройственное и множественное число выражаются посредством префиксов к местоимениям. Переходные глаголы включают в себя местоимение, обозначающее объект. У глаголов много времен и наклонений, а также форма отрицательного спряжения.

– Что?

– А в языке питджантджатджара суффиксы, обозначающие личные местоимения, могут присоединяться к первому изменяемому слову в предложении, а не только к основе глагола.

– Что?

– Я не хочу принижать ваши лингвистические достижения, друг мой, но хотя в питджантджатджаре четыре класса склонений и четыре класса спряжений, он считается самым простым из всех распроклятых австралийских языков.

Я онемел.

– А сколько будет тридцать пфеннигов в пересчете на шиллинги и пенсы? – наконец спросил Маккаби.

– Может быть, – прошептал я задумчиво, – мне стоит отправиться проповедником к питджантджатджара, коль скоро я знаю их язык.

Маккаби пожал плечами:

– Это племя живет по ту сторону Большой Песчаной пустыни. И они не выкапывают корешки в тени акаций, как анула. Эти ребята теперь скачут верхом и пасут мериносов на овцеводческих фермах неподалеку от Шарк-Бея. И если уж на то пошло, скорее они обратят вас, чем вы их. Поверьте мне на слово. Питджантджатджара убежденные католики.

Что ж, это звучало вполне логично. И я начал подозревать, почему господина Краппа лишили сана.