— Кольша, это откель уполномоченный? Ровно пятном не нашенский? — съязвила Галька, Колькина жена.
— Районный, наверно.
— У-у, из далеких краев, — загудели на подводах.
— Тот же назем, да из второй бригады завезен, — под общий смех подкинула на жарок Нюрка Пудовка.
— Хватит паясничать, — обрезал Григорий. — Поворачивай на стан.
— Мы свое сделали, — ответил за всех Колька.
— Видно птицу по полету.
— Не веришь, не больно нужно.
— Ладно, пусть будет по-вашему, — сдал Григорий. — Запомните, я до трех раз прощаю.
— У, как грозно. А кто ты такой?
— Узнаешь. — Бригадир обратился к таким же, как и он сам, ребятам — к Петьке Зуеву и Тольке Топских: — Вам придется вернуться.
— Куда?
— На ток.
— Что мы забыли?
— Нагрузите одноконки зерном и на сушилку.
— А мы на чем поедем? — взвизгнула Галька.
— В тесноте — не в обиде. Кто спешит, может пешком, — улыбнулся бригадир.
— Не ближнее место топать, — сердито выкрикнуло несколько голосов.
— Молчите вы, а то всех вернет, — старалась тихонько шепнуть Овдотья Конфетка, но шепоток получился на весь роток. Она прыснула и побежала занимать место на телеге. Марина с Агриппиной заворчали:
— Куда лезешь?
— Ой да, нехрушки, уйдем друг на дружку.
— Поехали, бабы.
Подводы двинулись, скрипя колесами. «Спасовал, не настоял, — упрекал себя Григорий. — Говорил же, говорил я председателю. Какой я бригадир! Жулан желторотый!»
Даже слезы выкатились из глаз.
И уж вовсе растерялся Григорий, когда увидел под кустами трактора. К одному из них, что стоял поближе, парень подошел и крутнул рукояткой. Колесник завелся с полуоборота. Мотор, как часики. Он сел и выехал на сжатую полоску. Разбил ее на две загонки. Черная жирная лента парила, росла и росла. Уж совсем стемнело, когда Григорий заметил две фигуры. Они шли по жнивью вдоль глубокой борозды. Это был Гоша с прицепщиком. Механизаторы молча заняли сиденья: один на тракторе, другой — на плугах. Машина взревела и вскоре скрылась за колком.
Со стана вышел навстречу Китычу второй трактор. Он лег в борозду другой загонки. Фары широко рассеивали свет. Чем ближе подходил трактор, тем гуще и ярче светили лучи. Они ныряли, взлетали вверх, выхватывали брито-ершистый взгорок, вонзались в плотную густую пшеницу. Она казалась Китычу высоким дощатым забором. Трактор поравнялся с бригадиром и, пройдя мимо, скрылся за тем же колком, что и первый.
Вокруг онемело. Почувствовались сырость и холод. Обдирало, как в жаркий полдень ядреный погребной квас. Небо вызвездилось, ночь посветлела. Завтра наверняка погожий день. Перед ним надо выспаться. Китыч плюхнулся в первую же свалку соломы. Проснувшись, удивился тишине. «Что-то случилось», — подумал он и, отряхнувшись, пошел запрягать Шагренька.
Мерин фыркал, потягивался. Он спросонья не мог перейти на рысь и шел вразвалку.
— Ну, пошел! — торопил его Китыч.
Один из колесников стоял у раздвоенной березы. Неподалеку в свежей копне посапывали Гоша с прицепщиком.
— Почему не работаете? — спросил бригадир.
— Не заводится железо.
— Контакты чистил?
— Все переделал.
— Попробуй еще.
Григорий сам прочистил контакты магнето. Они были натерты чесноком. Злость обуяла парня. Но он стерпел и лишь про себя сказал: «Возьмем еще свое».
Через пахоту Китыч выбрался на Гладченскую дорогу. Колеса мягко стучали, приминая высокий подорожник и конотопку. Над лесом друг над другом висели две светло-синие тучки, как два голбчика: верхний и нижний. Между ними белела полоска утреннего рассвета. Ее края постепенно зажигались. Вскоре выкатило солнце. Оно уселось на нижний голбчик. Но ненадолго: прикорнуло и тотчас же перекарабкалось на вторую. А вот и совсем оторвалось от тучки. Стало светлым-светло. У Китыча слепило глаза, высекало слезы, от бессонницы ломило надбровье, переносицу. А сколько впереди еще бессонных ночей…
ИЗ-ЗА ОЗЕРА
Уборка закончена, зябь на дальних полях поднята, остались солонцы на Якшинской поскотине, вокруг Мироновки да за озером, под самым носом деревни. Это радовало и мучило механизаторов. Радовало: дома и стены помогают; мучило: ударят заморозки, покроются поля снегом — дуй на ногти: маленько да жалобно, а пахать надо.
— Душа винтом, а за двое суток вспахать! — сказал, как обрезал, бригадир Ваня Маленький.
— Может, за сутки прикажешь? — огрызнулся Пашка, — молодой механизатор, но с опытом — пятый сезон на тракторе.