- Лев Михайлович, давайте этот вечер оставим таким, - шепнула она.
- Каким? - шепнул он в ответ.
- Необыкновенным! Без продолжения.
- Хорошо, - с готовностью кивнул Буряков, - но завтра мы должны поговорить!
- Уже? - улыбнулась Ерёмина. - Только можно, я высплюсь сначала?
- Конечно! Но обедаем у меня.
- Лев Михайлович, вы ставите меня в неловкое положение.
- Чем же?
- Невероятной скоростью наших отношений, я словно в раннюю юность попала.
- Разве это плохо?
- Это великолепно, но опыт прожитых лет говорит мне: мужчину прежде всех разговоров надо накормить!
- А чай?! А коньяк!
- Это не еда.
- Нет, Алла Владимировна, извините, но я настаиваю.
- Ладно, сдаюсь, тем более ваша Варвара так вкусно готовит!
- Алла Владимировна, только вы завтра оденьтесь так же, как сейчас.
- Встреча без галстуков? - улыбнулась Ерёмина.
- И без смокингов.
- Хорошо, - она шагнула к Бурякову и крепко поцеловала его в губы. - Это вам, чтобы спалось сладко.
Он хотел её прижать к себе, но она увернулась от его рук и засмеялась.
- До завтра!
Засыпал Лев Михайлович в невесомой нирване, его покачивало ожиданием будущего счастья, он летел к нему, едва закрывал глаза. Ему казалось, что он словно комета, рассекает окружающее пространство, все его условности и неприятности. Проснулся он, когда зимнее небо едва подёрнулось проблесками грядущего дня. Снизу донеслось позвякивание посуды, это Варвара уже хозяйничала на кухне. "Как же они уживутся, две женщины? - лениво подумал он и хотел улыбнуться, но обнаружил, что улыбка ещё с вечера оставалась на его лице. Буряков легко постучал себе по застывшим щекам. - Всё будет хорошо! Аллочка, похоже, человек терпеливый и претендовать на ведение хозяйства вряд ли будет, а Варвара к ней привыкнет".
Буряков выпил стакан кефира и съел крохотную булочку, чем вызвал бурю возмущения со стороны Варвары, уже напёкшей их целую миску. Лев Михайлович примирительно улыбнулся ей и направился в подвал, к своим железкам, он твёрдо решил, что теперь особенно пристально будет следить за своей фигурой. Ближе к обеду он поднялся в зимний сад, проверить, всё ли готово, Варвара как раз накрывала стол и что-то ворчала себе под нос.
- Варвара Ильинична, сердишься, что заставил ходить на третий этаж?
- Сержусь? С чего бы: ваше дело хозяйское, а я не хромая, могу и по лестнице походить.
- Нет, всё-таки ты сердитая.
- Да, я сердитая! - неожиданно вдруг заявила Варвара и воинственно упёрла руки в бока. - Я женщина чувствительная, плохих людей за версту ощущаю.
- Ты уверена?
- Ни разу ещё не ошибалась!
- И кто ж у нас плохой?
- Шатенка эта крашенная!
- Варвара! - голос Бурякова посуровел. - Не смей плохо говорить о моей знакомой!
- Да я не плохо, я правду, говорю.
- Варвара, не круши моего будущего счастья! - погрозил ей пальцем Буряков.
- Лев Михайлович, - примирительно и печально сказала Варвара, - не верю я ей, боюсь, притворяется она.
- Зачем же ей это делать?
- Почём я знаю?! Может, одиноко ей, может богатого ищет.
- Ну, денег у неё у самой хватает! - усмехнулся Буряков.
- А вы, Лев Михайлович, разве их считали?
- Варвара! - рассердился Буряков. - С тобой определённо невозможно спорить!
Женщина добродушно заулыбалась.
- А мой Фима и не спорит.
Буряков чопорно провёл Аллу Владимировну по лестнице на третий этаж. В своём бело-красном спортивном костюме женщина смотрелась на фоне зелёных зарослей зимнего сада ярким праздничным пятном. Она с удовольствием уселась в плетёное кресло и развела руки в стороны.
- Как же здесь хорошо! Это ваша идея, Лев Михайлович, провести здесь обед?
- Моя, - скромно потупился Буряков и приподнял бокал с вином. - Можно, за вас выпьем?
- За нас, непременно за нас! - подхватила Ерёмина.
Они сделали по глотку вина, Буряков положил на тарелки себе и своей гостье зелёный салат.
- Пока травки пожуём, не против?
- О, я обожаю всё зеленое и красное!
Ерёмина многозначительно приподняла бокал, Буряков торопливо схватил свой.
- Вы, Лев Михайлович, меня определённо поражаете.
- Чем же? - довольно заулыбался Буряков.
- Выдумкой! За творчество? - они чокнулись. - Какова же дальнейшая программа нашего мероприятия?
- Прямо сейчас и узнаете, - Буряков встал и протянул руку. - Пойдёмте, Алла Владимировна.
Он подвёл гостью к выходу на балкон, посадил на скамейку и всунул её кроссовки в огромные унты. Помог встать, накинул на её плечи пуховик.
- Прошу!
Они вышли на балкон. В мангале ярко тлели угли. Буряков усадил Ерёмину на качели, заботливо укрыл пледом. Поцеловал её в щёку, потом в губы, та не сопротивлялась, но и энтузиазма не проявляла, просто тихо улыбалась.
- Я сейчас, - шепнул Буряков.
Он разложил на мангале шампуры с мясом, тут же пошёл оглушительно аппетитный запах.
- Ой, как вкусно пахнет!
- То ли ещё будет! - отозвался Буряков. Он уже налил в маленькие рюмочки коньяк и спешил к качелям. - Вот, - он протянул рюмку Ерёминой, - это аперитив.
- Лев Михайлович, я после вина захмелею!
- Коньяк вину не враг! - парировал Буряков и легонько стукнул по её рюмочке своей рюмкой. Они выпили. От мангала донеслось шипение. - Извините, Алла Владимировна, я к шампурам.
- Я тоже!
Она встала рядом, совсем близко и заглянула в глаза Бурякову.
- Лев Михайлович, я смотрю, вы никак не решитесь?
- На что, - вздрогнул тот.
- Ну как же?! Мы с вами целуемся, как подростки, а обращаемся друг к другу по имени отчеству. Не пора ли перейти на "ты"?
- Давно пора, Аллочка, - заулыбался Буряков. - Можно, по этому случаю я вас ещё поцелую, а потом принесу ещё по аперитиву?
- Можно.
Шашлык получился замечательный. Они довольные и раскрасневшие вернулись в зимний сад и принялись за мясо, запивая его красным вином. Буряков сиял, глядя в бездонные глаза Ерёминой, рассказывал анекдоты и смешные истории из своей жизни. Та мило смеялась. Потом они танцевали под медленную музыку, тесно прижавшись друг к другу, сливаясь в поцелуях, всё более долгих и эротичных. В промежутках между танцами они сидели тесно обнявшись на мягком диване.
- Не холодно, Аллочка? - шептал Буряков.
- Лев, мне очень хорошо, - шептала Ерёмина в ответ.
Буряков выключил свет, огромное помещение погрузилось в полумрак, ограниченный цепочками светодиодной подсветки. За широкими окнами зимнего сада на тёмном небосводе засверкали холодные огоньки звёзд.
Буряков встал.
- Аллочка, я должен кое-что сказать.
Ерёмина беспомощно взглянула на него, от этого взгляда у Льва Михайловича сердце чуть не остановилось. Он вынул из кармана коробочку с перстнем, открыл и протянул к любимой женщине.
- Вот, прошу принять.
- Очень красиво, - сказала Ерёмина, не притрагиваясь к кольцу.
- Прошу, надень!
- Нет, не могу.
- Аллочка, я за две недели умер и вновь родился! - Буряков опустился на колено. - Я без тебя жить не могу, выходи за меня замуж!
Ерёмина улыбнулась и нежно провела рукой по его щеке, он прильнул к её ладони.
- Лев, я не могу так быстро, - грустно ответила она и, взяв кольцо, принялась его рассматривать.
- Аллочка, я бы ещё недавно сам обсмеял каждого, кто сказал бы, что такое возможно, но видишь, я у твоих ног и жду приговора.
Ерёмина медленно надела кольцо на палец и вытянула его вверх, оно засверкало разноцветными искорками.
- Какая прелесть, - прошептала она и перевела взгляд на Бурякова. - Лёва, я поломаюсь немного, ладно?
- Ладно, - улыбнулся он. - Тогда может быть, чаю?