Когда Саймус Коппин прошел в приемный покой, Аннабель находилась в кабинете. Лежа в прозрачной комбинации на кушетке, она старалась не смотреть в лицо Игэну О'Мирею, который склонился над ней, чтобы очень осторожно ощупать ее. Молодой врач ни за что на свете не хотел бы повторения истории с мисс О'Брайен, поскольку повторение подобной истории с Аннабель Аннаф грозило куда большими неприятностями для его личной репутации и для работы в Бойле.
И все было бы хорошо, но злому року было угодно, чтобы в приемном покое ко времени прихода сержанта Коппина уже находился Терренс Барнетг со своей женой Мод, страдавшей анемией. Они пришли за лекарствами для Мод. Барнетт, маленький человечек, характером был похож на собаку, которая никогда не лает, но может укусить. Насколько флегматичной была Мод, настолько неуравновешенным был Терренс. Вопреки всем предположениям, супруги отлично ладили, поскольку Барнетт привносил необходимый огонек в семейный очаг, а Мод, благодаря врожденному спокойствию, удавалось гасить внезапные вспышки гнева своего супруга. Ей удавалось это почти всегда. Это «почти» прибавлялось потому, что по отношению к полиции Терренс был непреклонен. Он ненавидел всех представителей закона вообще, а комиссара О'Хегэна и сержанта Коппина в частности. За что? Возможно, он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Эта ненависть была чем-то заветным, к чему никто другой не смел прикасаться.
Итак, как только Саймус вошел и сел в кресло, со стороны Терренса последовала незамедлительная реакция.
Терренс вдруг стал громко принюхиваться и затем обратился к жене:
— Вам не кажется, Мод, что здесь дурно запахло?
Та, хорошо зная своего супруга, попыталась его успокоить.
— Вы не дома, Терренс!
— Знаю, Мод, знаю… У нас все убрано так, что помои не могут отравлять воздух!
Поскольку кроме Саймуса в комнате никого больше не было, тот понял, что это оскорбление относится именно к нему. Сжав кулаки и стиснув зубы он продолжал сидеть с закрытыми глазами, чтобы не задать этому грязному ничтожеству взбучку, которой тот заслуживал. Не подозревая об опасности, Терренс продолжал:
— На приеме у врача, Мод, существует то неудобство, что здесь бывают люди, которых не хотелось бы встречать.
Глухое рычание сквозь плотно сжатые губы сержанта окрылило Терренса Барнетта. Опьяненный близкой победой, он пошел еще дальше:
— Кстати, Мод, многие из этих людей заблуждаются, приходя к доктору. Им следует обращаться к ветеринару.
Со слезами на глазах, понимая неизбежность конфликта, Мод впервые в жизни не выдержала и воскликнула:
— Это черт знает что такое, Терренс Барнетт! Вы не можете попридержать за зубами ваш проклятый язык?
Но в ответ Терренс еще больше распалился.
— Мод, дорогая, как вы могли подумать, что это может относиться к вам? У вас, по крайней мере, лицо человека! А некоторые совершенно похожи на животное… от которого они смогли унаследовать силу, но даже примитивного разума животных им не хватает!
— Вы ищете приключений, Барнетт?
Муж Мод с наигранным удивлением взглянул на полисмена.
— Это вы мне?
— Вам и больше никому другому!
Барнетт обернулся к жене, которая бледнела на глазах.
— Эта штуковина действительно умеет разговаривать или мне только показалось?
«Эта штуковина» медленно поднялась, подошла к Терренсу, схватила его крепко за шиворот и приподняла с места.
— Или вы сейчас же извинитесь передо мной, или, поскольку я сейчас не на службе, я набью вам морду, Барнетт!
Задыхаясь от сдавившего горло воротника рубашки, Барнетт все же ответил:
— Идите… к… ко всем чертям! Нич… ничтожный шимпанзе!
Вместо ответа огромный кулак Саймуса заехал Барнетту прямо в лицо. Отлетев от удара в сторону, он по инерции на полном ходу попятился и, открыв задом двустворчатую дверь, оказался в кабинете врача. Перелетев через весь кабинет, он наткнулся спиной на противоположную стену.
На перепуганный крик Мод: «Вы убили его!» эхом отозвался крик ужаса Аннабель Аннаф, которая впервые в жизни оказалась почти без одежды в присутствии сразу двух незнакомых джентльменов.