В полицейском участке Стретфорда-на-Эйвоне Бессетт услышал полное подтверждение рассказа Лимсея. Ему пообещали сделать все возможное, чтобы найти преступника, но в то же время никто не скрывал, что сделать это будет очень трудно. В заказанный Лимсеями катафалк погрузили останки Мод и Билла, и он тронулся в путь по направлению к Ливерпулю вслед за машиной Берта и Фрэнсиса, которые пытались не думать об экипаже, следующим за ними.
От последующих дней, прошедших для Бессетта в многочисленных заботах и не оставивших ему времени даже на мысли о погибших, у него остались только воспоминания о трогательной заботе соседей, для которых его траур частично стал их собственным. Еще у него в памяти остались церемонии и ритуалы, которые обязывали выставлять свою боль для удовлетворения всеобщего любопытства и высоко, словно знамя, держать ее. На приходском кладбище отец и сын Лимсеи находились рядом с Фрэнсисом. Джошуа Мелитт, который когда-то устраивал его отца на работу, тоже пожелал прийти. Старый пуританин, над привычками которого смеялась молодежь, решив дать понять Фрэнсису, что сердцем он с ним, не нашел ничего другого как сказать:
— Помните, что то, что произошло с вашими родителями — предупреждение Неба всем нам, великим грешникам. Труба Ангела, зовущая нас к Господу, может прозвучать в любую минуту. Постараемся быть к этому готовыми и избежать риска уйти в грязной одежде.
Фрэнсис отвел себе месяц на то, чтобы устроиться и приступить к работе у Лимсея. Для начала ему пришлось привыкать жить в одиночестве маленькой квартирки, которая из-за отсутствия Мод и Билла сгала казаться огромной. За каждой дверью Бессетту слышались шаги отца, и иногда он даже прерывал работу из-за послышавшегося ему смеха Мод. Затем призраки постепенно растворились, оставив после себя опустевшую квартиру, в которой они оба были так счастливы своими надеждами на великое будущее своего сына. Единственным утешением для Фрэнсиса было то, что родители покинули этот мир, так и не узнав о провале этих надежд. Они, по крайней мере, избежали хоть этого. Старая Мери Планкетт, бывшая старухой уже тогда, когда Бессетты только устраивались в Уолтон-он-зе-Хилл, предложила свои услуги по ведению хозяйства, за что Фрэнсис был ей весьма признателен: от Берта, рано оставшегося без матери, он знал, какие проблемы могут создавать хозяйственные стороны жизни для одиноких мужчин. Мери Планкетт оказалась весьма приятной женщиной, если не считать ее привычного для старых дев стремления всех переженить. Она сразу же стала убеждать Фрэнсиса в том, что намного приятнее иметь свой семейный очаг, чем бегать по ресторанам и проводить вечера в одиночестве. Фрэнсис делал вид, что одобряет эту болтовню, но когда речи о разделенных на двоих чувствах становились чересчур навязчивыми, Бессетт поглядывал в сторону комнаты, где его ждала молчаливая и неизменно верная Анна де Болейн.
За день до того, как Фрэнсис должен был предстать перед Джошуа Меллитом и начать обучаться искусству управления европейским отделом дома Лимсеев, телефонный звонок оторвал его от приготовления чая. Ему не понравилось, что его отрывают от одного из важнейших для всякого англичанина дела, но, будучи от природы вежливым человеком, он ответил. Чей-то дребезжащий голос, напрочь отсутствующий в его памяти, спросил:
— Я говорю с Фрэнсисом Бессеттом?
— Да… С кем имею честь?
— Гарри Осли…
— Гарри Осли?… Простите, но я не могу припомнить…
— Я друг вашего отца… Мы познакомились во время войны… Я хотел позвонить вам, как только узнал о смерти Билла, но был болен… Знаете, я старый человек и только сегодня утром вышел из больницы Брод Грин… Извините, но мне трудно передвигаться…
— Что вы, мистер Осли, с вашей стороны весьма любезно, что вы позвонили…
— Я очень любил вашего отца, мистер Бессетт…
— Благодарю вас…
— Я хотел бы встретиться с вами как можно скорей…
— Не беспокойтесь об этом, пожалуйста…
— Накануне своей гибели ваш отец оставил у меня письмо, которое я должен был передать вам, если с ним случится несчастье.
— Что вы сказали?
Фрэнсис услышал на другом конце провода астматическое дыхание, затем Осли повторил слово в слово ту же фразу. Бессетт забеспокоился:
— Вы хотите сказать, что у отца было предчувствие смерти?
Осли немного помолчал, а затем твердо произнес:
— Все это куда более серьезно, мистер Бессетт… Уверен, что ваш отец знал о грозящей ему опасности.
— Но ведь этого не может быть! Кто и почему мог угрожать моим родителям?