Гувернантка довольно сухо прервала его.
– Не может быть и речи! Бедняге осталось совсем немного…
– Даже так?
– Это вопрос нескольких дней, сержант.
– В таком случае, нам придется вызвать патологоанатома из Слайго или из Роскоммона, если они захотят приехать… До свидания, миссис Нивз… Еще раз примите мои соболезнования, ладно?
После ухода полисмена Нора немного подумала, а затем, все еще пребывая в задумчивости, постучалась в дверь комнаты доктора Дулинга. Доктор не спал.
– Здравствуйте, Нора… Я провел очень скверную ночь… Когда Игэн проснется, попросите его зайти ко мне… Я хотел бы, чтобы он сделал мне укол…
Гувернантка села в единственное во всей комнате кресло.
– В эту ночь некоторым было еще хуже, чем вам, доктор… Например, Петси Лэкан…
– Вашей племяннице? Что с ней случилось?
– Ее убили.
– Не может быть?!
– Да!
– Бедная девчонка… Надеюсь, она недолго страдала.
– Кто это может знать?
– А известно ли, как?
– Вот именно, что нет… Возможно, ее задушили или чем-то ударили по голове… Это решать патологоанатому из Слайго или из Роскоммона.
– А почему не Клофу?
– Потому, что он сам умер, и тоже вчера вечером.
– Вот это да! Однако же, Нора, я ухожу не один!
Эта шутка при известии о смерти других людей убедила Нору лучше всякого диагноза или прогноза в том, что доктор доживает последние дни.
– Нора… Игэн уже знает?
– Еще нет.
– Будьте с ним поделикатнее, ладно?
Он на минуту задумался и продолжил:
– Он будет страдать, но останется в Бойле… В общем, своей смертью бедняжка Петси, безусловно, искупила грехи своей жизни.
Как и следовало ожидать, новость о смерти Петси быстро распространилась в Бойле. На улице, в барах, мастерских, магазинах и кабинетах только об этом и говорили. Естественно, каждый общественный обвинитель выдвигал свое собственное предположение о возможном преступнике. Имя Игэна О'Мирея чаще всего слышалось в этих разговорах. За стойкой бара в "Лебеде с короной" Леннокс Кейредис отказывался отвечать на вопросы относительно недавней драки Игэна и Криса в его заведении. Он отказывался это делать прежде всего потому, что ему не хотелось хоть немного быть замешанным в деле об убийстве, к тому же, ему казалось диким, что врача можно заподозрить в бандитизме, и, наконец, находясь под влиянием своей жены Морин, он считал, что человек, любивший Петси Лэкан так, как ее любил Игэн О'Мирей, мог бы ее убить. Если даже врач не может оставаться хладнокровным в своих поступках, кто же тогда на это способен? Рассудительный и воспитанный в традиционном духе, Леннокс Кейредис не мог допустить подобного предположения.
Поскольку Нора долго не решалась сообщить эту новость Игэну О'Мирею, он последним узнал о смерти Петси Лэкан. За завтраком молодой доктор заметил, что Нора о чем-то переживает.
– Что случилось, Нора?
Вместо ответа, она расплакалась. Это было так необычно, что потрясенный Игэн сразу же подумал о дяде. Побледнев, он встал и, взяв миссис Нивз за руку, шепотом спросил:
– Он… Он умер?
Она тряхнула головой.
– Тогда в чем же дело? Что с вами? Что могло вас так расстроить?
– Это… Из-за Петси…
Он недоверчиво взглянул на нее.
– Из-за Петси?
– Этой ночью ее не стало.
– Не стало?!!
О'Мирей откинулся на спинку стула. Перед глазами у него все поплыло. Петси не стало… Неужели это правда?
Видя его страдание, гувернантка позабыла о своем собственном горе и обняла его.
– Крепитесь, Игэн… Для нее вы уже ничего не сделаете.
– Так вот почему она не пришла на встречу со мной…
– Да, мой мальчик.
– Уверен, что иначе она бы не нарушила данного мне слова!
– И я тоже уверена.
На глазах у него все еще не было слез, потому что в глубине души он все еще никак не мог поверить в смерть Петси.
– Мамми… Как она?…
Она прижала его покрепче к себе и прошептала ему на ухо:
– Ее убили.
Он резко отстранился от нее.
– Что вы говорите? Что вы сказали?
– Этой ночью ее кто-то задушил.
– Задушил? Но зачем? Почему?
Она пожала плечами, давая ему понять, что не может ответить на этот вопрос. А он проговорил дрожащим голосом:
– Ее убили, чтобы помешать оказаться со мной…
– О вашем плане знала только я одна.
Он раздраженно воскликнул:
– Но Лисгулду, может быть, захотелось узнать о наших планах, а когда она не захотела ему о них говорить, он ее убил! Уверен, что это так и было! Я пойду скажу им!
– Кому?
– Полиции!
– Вы расскажете им о том, что собирались удрать с Петси из Бойля? Что они подумают, как вы считаете? Не говоря уже о том, Игэн О'Мирей, что доносить на ближнего вам не к лицу… Пусть Саймус Коппин и Майк О'Хегэн занимаются своей работой, хоть они в ней и не так уж много смыслят. Если мою племянницу убил Крис Лисгулд, уверена, что у них хватит ума, чтобы вывести его на чистую воду.
Только теперь чувства полностью овладели им, и О'Мирей, схватившись за голову, упал на стул. Он плакал. Нора Нивз осторожно гладила его волосы.
– Уверен, что она любила меня, мамми!
– Да, мой мальчик…
– Если бы мы начали там новую жизнь, она была бы мне хорошей женой… Никто не знал ее так хорошо, как я!
– Конечно, Игэн…
– Мамми… Ее, возможно, убивали как раз в те минуты, когда я ее ждал!
– Постарайтесь больше никогда об этом не вспоминать.
– Подумать только: ведь я подходил к ее двери, стучался… И я еще разозлился за то, что она мне не отвечала… А она не могла мне ответить, бедная моя Петси… Она уже не могла мне ответить…
– Нужно обязательно взять себя в руки, Игэн… Петси уже мертва… Теперь она больше не страдает… Наше дело – думать о тех, кто еще жив… Ваш дядя весь исстрадался… Похоже, он провел скверную ночь…
– И он тоже…
– Да, но он все еще продолжает страдать…
– Он знает о Петси?
– Да… Он не велел мне будить вас, хотя нуждался в вашей помощи.
О'Мирей медленно и тяжело встал.
– Хорошо… Я сейчас к нему поднимусь.
Слушая, как тяжело он ступал по лестнице, миссис Нивз поняла, что с этого момента Игэн больше себе не принадлежит. Он принадлежит медицине.
Саймус Коппин шел, опустив голову, потому что знал, что все встречные будут его расспрашивать о смерти Петси Лэкан, а он не мог об этом рассказывать, прежде всего потому, что был полицейским, а образцовый полицейский никогда не болтает о ходе следствия, и еще потому, что смерть Петси в каком-то смысле потрясла его. Глядя на мостовую, чтобы не видеть людей, приветствовавших его, Саймус вспомнил, как когда-то заходил к Мив Лэкан, которая в то время еще была Мив О'Каллагэн, и думал, что сложись все так, как он хотел, у него могла бы быть дочь такого же возраста, как Петси. Несмотря на внешность гиганта с седой головой, в груди у Коппина билось сердце, всегда способное откликнуться на горе других. В глубине души он был уверен, что Петси, о которой все говорили лишь неприятные вещи, была не так уж плоха. И потом! Никто не имеет права посягать на жизнь своего ближнего! При мысли о той минуте, когда он схватит убийцу, его большие руки сами собой сжимались в кулаки. Тому придется быть смирным, иначе… Недаром, говоря о сержанте в Бойле, его называли "толстым Саймусом". Конечно же, он весил двести фунтов, но при этом рост его был около шести футов, и у него почти не было живота. Он весь состоял из мускулов и внешне был похож на гориллу, с такими же длинными, как у гориллы, руками… или почти такими же. Коппину было около шестидесяти лет, и те, кто знал его в молодости, признавали, что второго такого силача не было во всем графстве. Покойная жена Саймуса, Джанет, рослая женщина с заячьей губой, за двадцать лет совместной жизни так допекла своему мужу, что он чувствовал себя человеком только в полицейском участке или в баре, и это были два единственных места, между которыми он разделял свое существование. После смерти Джанет Коппин опять вернулся к нормальной жизни.