— Не хвораешь ли, милый? — спросила она сочувственно.
— Спасибо, мамаша. Здоров.
— Это хорошо. А то вы, молодые, вечно хвораете теперь. А если не хвораешь, так чего сидишь? Почему не на службе?
Объяснить старухе, что находится он на самой настоящей службе, Мазин не решился.
— Отгул у меня, — вспомнил он разговор с Горбуновым.
— Отгул, — пробурчала старуха неодобрительно. — Ну зачем тебе, молодому человеку, отгул? Работать нужно, пока силы есть. Вот я сижу поневоле. Раньше, бывало, и обед сготовлю, и постираю, везде нужна была. А теперь правнука не доверяют. Уронишь, говорят! Это я — то! Да у меня своих тринадцать родилось, да девятерых вырастила, а внуков-то сколько — прикинь! А они — уронишь. Гордецы!
— Сколько ж вам лет, мамаша? — поинтересовался Мазин, улыбаясь невольно и проникаясь симпатией к этой старухе, упорно считавшей его молодым человеком.
— Много, сынок, много. Считай, всех детей еще при царе родила.
— Ну, отдых вы заслужили.
— Какой тут отдых! Машины вонючие здесь ставить начали. Весь двор закеросинили. Дыхнуть нечем. А я, хоть и старая, а чутье сохранила. Глаза — другое дело: без очок вижу плохо.
— А взгляд у вас хороший.
— Слава богу, не слепая еще. Иголку, правда, уже не вздену, а так смотрю, вижу. Переполох тут недавно был. Лысый с шахматного клуба людей всполошил. Вроде у него машину украли. Бегал, руками размахивал.
— Жалко ведь машину, бабуся. Она денег стоит.
— Жалко, если б не брехал.
— Как так?
— Очень даже просто. Сам на ней и укатил.
За годы работы Мазин свыкся с вещами удивляющими, но все-таки старухины слова произвели на него впечатление.
— Вы это видели, мамаша?
— А то нет! Вышел из-за того угла, сел и укатил.
Мазин посмотрел в направлении, указанном старухой. Получалось, что Горбунов вышел не из клуба, а появился с улицы.
— Из-за угла?
— Оттудова. В таком деле всегда хитрость нужна.
— В каком, бабуся?
Старуха подивилась несмышленности Мазина:
— Да ведь он, как пить дать, страховку получить хотел. Как купец Севостьянов. Слыхал Севостьянова? Куда тебе! Молод. Первейший купец был. Рыбную торговлю держал. Семга всегда была, осетрина, а селедка какая! Теперь такую ни за какие деньги не возьмешь.
— Так что ж с купцом-то произошло?
— А проторговался. Ну и поджег лавку. Умный был. Все знали что поджег, а доказать не смогли. Всю страховку и получил до копеечки. Не то, что этот лысый. Разыскали его драндулет. Не сумел припрятать как следует. Послабше Севостьянова оказался.
— Вы, значит, в полном курсе?
— А то как же.
— Почему ж вы о своих наблюдениях в милицию не сообщили?
— А кто меня спрашивал? Старуха я. Дитя, и того не доверяют. Да я их полицию-милицию и терпеть не могу. Попристраивались здоровые мужики на легкую работу, жуликов ловить А чего хорошего, скажи, пожалуйста. Старые люди говорили, с кем поведешься — от того и наберешься. Скажешь, не так? Был у нас тут околоточный, каждый праздник с поборами ходил — и на пасху, и на троицу. Нет, хороший человек в полицию не пойдет. Вот ты б, к примеру, пошел? А ну, скажи?
И так как Мазин помедлил с ответом, с торжеством заключила:
— То-то.
Это «то-то» Мазин вспомнил сейчас, сидя в кабинете за письменным столом и рассматривая анонимку, полученную Горбуновым. Вспомнил и улыбнулся невольно, хотя улыбаться было нечему. Одна морока от старорежимной старухи напрочь перемешавшей милицию с полицией и Горбунова с купцом Севостьяновым, а главное, вступившей в полное противоречие с шахматистом в очках с толстыми стеклами. Ибо если шахматист говорил правду, то Горбунов из клуба не выходил, сидел себе за столиком в глухой индийской защите, а старуха все перепутала и приняла за него совсем другого человека. Но ведь могла и не спутать. Мог ей запомниться этот неприятный инженер со своей отвратительной машиной, мешающий спокойному старушечьему отдыху. Мысли свои она, во всяком случае, излагала уверенно. Хотя попробуй разберись, как возникают и формируются мысли голове человека, разменявшего девятый десяток лег, начатых в те спокойные времена, когда и автомобилей-то на свете не было!
Мазин почувствовал соблазн списать рассказ старухи на возраст и довериться шахматисту. Так получалось проще — Горбунов играл в шахматы, а тем времен машину его угнал. Кто? И кто убил Крюкова? И кто написал анонимку? Нет, не проще получалось, просто Горбунов выходил из активной игры. Но ведь он в ней все-таки участвует! В каком только качестве? Пешка или слон? Прямо ходит или по диагонали? А то и буквой «г».