Девятов стоял над ней.
— Тварь! Это ты все затеяла. Думаешь, эти руки Володьку убили? — он протянул к ней растопыренные пальцы. — Нет, эти! — Каблуком он вдавил в пол ее ладонь.
— Ой! — вскрикнула она.
— Молчи! Милицию зовешь? Милиция улики на Горбунова собирает. А ты вставай! Говоришь, я двоих убил? Правильно. Ты вторая будешь!
Наконец она поняла, что ее убивают. Но она не хотела умирать Качаясь, она встала сначала на четвереньки, потом выпрямилась и вдруг кинулась вперед, чтобы схватить нож которым Девятов резал колбасу. Не удалось. Второй расчетливый удар снова сбил ее с ног и отшвырнул в угол. На глазах ее появились слезы бессилия.
— Вставай тварь!
Ему нравилось это слово, он хотел сломить ее, прежде чем убить, и уже почти сломил. «Сейчас добью! — решил он радостно, глядя, как Лариса опять поднимается на четвереньки. Рука ее скользнула по грязному полу и наткнулась на что-то прохладное.
— Вставай! — повторил он, в ослеплении не видя того, что увидела она — ружья, оставленного сторожем.
Лариса задержалась на коленях, собираясь с силами.
Мазин услыхал выстрел, притормаживая машину. Он подбежал к станции, скользя и спотыкаясь о корни, присыпанные снегом. Трофимов отстал на пару шагов.
С Ларисой они столкнулись на пороге. Она вскинула ружье, но капитан сделал рывок, выскочил вперед, отбил рукой ствол и упал, уходя от выстрела. Заряд из второго ствола ушел вверх, в сторону, а Лариса прыгнула в другую, оставив открытой дверь. Мазин мельком увидел рифленые подошвы лежавшего на молу Девятова.
— Стой! — закричал он, повернувшись к Ларисе.
Она бежала к реке, не выпуская из рук ружья.
Мазин кинулся вслед.
— Стой! Провалишься!
Лариса бросила, наконец, ненужное ружье, и тут же лед не выдержал, выплеснулся тонкими, с витринное стекло, белоснежными осколками, и она исчезла в открывшейся черной полынье.
— Эх! — вырвалось у Мазина, но голова ее, облепленная мокрыми волосами, показалась на поверхности. Обрадовавшись, он сделал несколько шагов по льду, услыхал треск под ногами, сорвал пальто, лег на живот и пополз вперед, протягивая ей ружейный приклад.
— Спасите… спасите… — задыхалась она.
— Держись! — Мазин обернулся. — Трофимыч, не подходи, двоих не выдержит.
Невидимая трещина расползлась под ним, он почувствовал, что проваливается. Холод еще не проник сквозь одежду, но сразу отяжелели ноги, потянулись с глубину и… коснулись песка.
Мазин выпрямился, подняв голову над водой.
— Все в порядке, Трофимыч, — крикнул он капитану.