Около секунды охранник ничего не делает, лишь стоит, поражённый. Но затем рычит, как лев, обрушиваясь на прутья. Он пытается схватить меня, но я уворачиваюсь, игнорируя резкое головокружение.
— Ты — мерзкая, подлая рабыня, — орёт он. — Я мог бы убить тебя прямо сейчас. Прямо там, где ты стоишь.
По коже пробегает свечение, когда проявляется сирена.
— Убил бы меня? — издеваюсь я. — Почему бы тогда не зайти ко мне и не попробовать?
Он снова ревёт. Потому что, видимо, ему и пальцем нельзя меня касаться. И не только потому, что, по словам Карнона, я его козырь перед Десом.
— Или испугался? — Я облокачиваюсь на стену. — Лев испугался маленькой женщины.
Он рычит и неистово колотит по решётке, пока другой солдат, с лошадиными ушами, не оттаскивает его, окидывая меня взглядом, который, по его мнению, должен пугать. Но нет ничего страшнее ожидающей меня судьбы. Я смотрю им в след, радуясь, на этот раз, что сирена не боится никого и ничего. Животные могут чувствовать страх, а стражи наполовину звери. Не так уж сильно они отличаются от Илая, если уж на то пошло. Я сползаю по стене, откидывая на неё голову. Я истощена, а, кажется, ещё день не прошёл?
Это место быстро ломает любого.
Когда голоса охранников стихают, женщина из соседней камеры спрашивает:
— П-с-с, человек, ты в порядке?
— Ага, — слабо отзываюсь я. Кожа перестаёт мерцать, и вся сила, которая пришла с сиреной, исчезла, оставляя меня изнурённой.
— Ты очень смело поступила. Опрометчиво, правда, даже глупо, но весьма смело.
Я постаралась собрать силы для смеха. Из того немногого, что знаю о фейри, я поняла, что оскорбления, подразумевающие комплимент, видимо, их конёк.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— Итериэль, — произносит она. — А тебя?
— Каллипсо.
— Ты тут новенькая, да?
— Ага, — выдыхаю я, прослеживая взглядом процарапанные метки.
— Сколько раз ты встречалась с Королём Фауны? — задаёт она вопрос снова после недолго затишья.
Видимо, не только я успела побывать на особом приёме.
— Всего один.
— О, так у тебя веселье только начинается, — говорит Итериэль.
Я слабо улыбаюсь на это. В этой тюрьме заключены фейри-воительницы. Самые крепкие из крепких женщин. Каким-то образом, я об этом позабыла и ассоциировала их с образами, спящих в стеклянных гробах, женщин, не думая, что они, возможно, боролись за свою жизнь не меньше моего. Но прямо сейчас, когда Итериэль посвящает меня во весь кошмар нашего ужасного положения, я вспоминаю.
— А сколько раз ты была? задаю вопрос я.
— Четыре, — следует её ответ. — Я не могу шевельнуть ни руками, ни ногами. Сперва, он лишает нас этого. Не хочет, чтобы возникали трудности.
— Через этот поцелуй? — спрашиваю я удивлённо. В конце концов, это был единственный раз, когда Карнон использовал магию. — Таков способ нас обездвижить? — Я начинаю шевелить пальцами рук и ног, пока говорю, убеждаясь, что с подвижностью у меня всё в порядке.
— Помимо всего прочего… — произносит она мрачно.
По спине побежали мурашки.
— Что это значит? — интересуюсь я.
Она пару мгновений молчит.
— Только не говори, что не чувствовала это… болезненное ощущение, проникающее в кости, как к себе домой.
Почувствовала, когда проснулась, но после того, как прочистила кишки, это ощущение исчезло. Сейчас же я просто чувствую слабость. Неимоверную.
— И затем, конечно же, все мы беременеем, — добавляет она. — Ты знаешь об этом?
— Знаю. Извини, что испортила момент неожиданности, — отвечаю я. — Но всё ещё не теряю надежды, что это происходит по типу непорочного зачатия, — дополняю, уже без шуток.
— Непорочное зачатие? — с нотками веселья повторяет Итериэль. — Это было бы великолепно. Заключённые, по мановению волшебной палочки, залетают. — Она смеётся над собой. — Ты мне нравишься, человек.
— Я — сирена. — Не понимаю, к чему это пояснение. Возможно, так я не кажусь беспомощной среди всех этих воительниц.
— Сирена? — Она присвистывает. — А я-то думала, что Карнон не тронет тебя из-за того, что ты человек и всё такое. Без обид, — добавляет она. — В своё время я много человеческих женщин повидала, но эта привилегия лишь для особых фейри.
Я вспоминаю слова Карнона.
— Наслышана.
Мы ненадолго затихаем, вероятно, размышляя каждая о своей судьбе.
— Из какого ты царства? — наконец, спрашиваю я.
— Дня. — Она вздыхает. — Королевский гвардеец, ставший узником. Какая ирония.
Нет, не ирония, боль. Её история, понимание её и моей судеб.
— Так скажи, — продолжает она, — как человек попал в такую адскую дыру вместе с нами?
— Мне просто ужасно не повезло, — уклончиво отвечаю я и морщусь, прикрыв лицо руками.
Я слышу её грубоватый смех.
— Видимо, тут это очень заразное явление.
На моем лице появляется ещё одна небольшая улыбка. Кто же знал, что я быстро подружусь с воительницей, будучи заключённой?
Я рассеяно наблюдаю, как охранники патрулируют ряды камер. У большинства очевидные черты животных: усы, хвосты или копыта. Но есть и без очевидных признаков. Могут ли они быть фейри другого царства? Или даже людьми? Сердце начинает быстрее стучать от подобной возможности.
— Эй, Итериэль, можешь сделать мне одолжение? — спрашиваю я, изучая повара в форме, который развозит по камерам тележку с похлёбкой. Отсюда он выглядит, как человек, но сложно сказать точно.
— Чего хочешь, сирена?
Я посмотрела на человека в форме, который двигался вдоль камер.
— Можно ли на взгляд отличить человека от фейри?
— Почти всегда, — отвечает она. — А что?
Я не могу сдержать, нарастающую внутри, волну восхищения.
— Ты видела тут людей?
— Хм-м, сложно сказать. Я намеренно не выискивала их.
Я продолжаю пялиться на повара. Хоть убей, но невозможно сказать прямо, кто он.
— А если увидишь, — растерянно протягиваю я, — дашь мне знать?
Если я смогу подчинить человека своей воле… то возможности будут бесконечными. Я хочу испытать силы прямо сейчас, но здоровая доза страха тормозит. Боюсь, что если я попробую зачаровать одного из парней, и ничего не выйдет, охранники не дадут попробовать ещё раз.
— Я не так много могу увидеть, но да, скажу. — Немного помолчав, она интересуется: — Насчёт того, что может голос сирены, правда?
Я мрачно улыбаюсь.
— Да.
— Твоя идея, возможно, сведёт тебя в могилу.
— Ты можешь предложить альтернативу? — с грубым смехом говорю я.
И слышу хриплый смех Итериэль.
— Я была права. Глупая и смелая.
Мы обе замолкаем, когда несколько охранников приближаются к камере напротив. Один из них несёт два здоровых шеста на плече. У дальней стены камеры, на койке, лежит рыжеволосая женщина-фейри. Дверь камеры со скрежетом открывается. Охранники по очереди заходят, а тот, кто нёс шесты, раскладывает их. И тогда я понимаю, что таращусь не на шесты, как таковые, а на грязные носилки. Между этих шестов натянут, весь в пятнах, лоскут ткани.
Тюремщики берут женщину и опускают на эти грязные носилки, одновременно поднимают её и выносят. Я наблюдаю за ними, пока они не исчезают из вида
— Они уносят безжизненных, — говорит Итериэль, явно смотря туда же, куда и я.
Они парализовывают женщин.
— Останешься здесь подольше, — продолжает она, — и эта же участь ждёт тебя.
Я хмурюсь, хоть она и не видит этого. Все эти спящие женщины в королевстве Деса, парализованные бедняги… это не может быть совпадение.
А значит…
Думаю, я знаю, кто Похититель душ.
Карнон.
В этот раз, когда меня приводят в комнату Карнона, я уже знаю, чего ожидать. Злость в воздухе, молчание уходящих охранников, приближение Карнона. Мне вновь закрыли глаза повязкой, а руки и ноги сковали кандалами по прихоти чудовищного короля фейри. Однако когда он начинает говорить, в его голосе чувствуются какие-то изменения.
— Моя драгоценная пташка, они ослепили тебя, — с ужасом говорит он и секунду спустя разрывает когтями повязку, которая остаётся свисать клочьями на моей шее. — Прелестное создание, — продолжает Карнон шёпотом, осматривая меня. Его ноздри раздуваются, пока взгляд скользит ниже. — Человек… но нет. Создание небес и моря. — Он замирает, при взгляде на мои руки. — Ещё и в кандалах. Что за нелепость. Ты моя гостья.