Я попробовал купить «лишний билетик», но таковых не оказалось: то ли все уже продали, то ли никто из спекулянтов не решился нажиться на богоугодной выставке.
Народ уже вливался в радушно открытые двери, а я оставался с носом, несмотря ни на какие усилия.
Попробовал сунуть пропускающей бабушке, но мероприятие проводилось на всероссийском уровне, поэтому бритый молодой человек с эмблемой частного охранного агентства «Барьер» отстранил меня весьма невежливо и пожелал валить подальше и побыстрее.
Я обошел здание, кусая губы, и остановился напротив той самой двери, куда входили приезжавшие по ходу дня молодые парни в спортивных костюмах. Сейчас здесь стояло несколько воистину роскошных машин, в которых сидели скучающие щофера, обводившие меня рассеянными взглядами.
Дверь была заперта изнутри, но снаружи маняще предлагал себя дверной звонок.
Еще не совсем решив, что и как я буду говорить, я дважды нажал на него.
Открыл средних лет мужчина, явно остановивщийся в развитии на должности охранника подобных дверей.
– Че надо? – спросил он, зыркнув на меня презрительным взглядом; из-за спины его выглядывал еще один такой же, но помоложе. На груди у обоих висели прикрепленные значки агентства «Барьер».
– Я к Дмитрию Владимировичу Куравлеву.
Оба несколько изменили тон и взгляд, второй даже подошел поближе, но, несмотря на упоминание о своем директоре, смотрели на меня явно скептически.
Я пожалел, что не позаботился о своем внешнем виде – эта чертова рассеянность, смешанная с фетишизмом! Я слишком любил надетые сейчас потертые джинсы «Lee», и не слишком аккуратно выглаженную темно-синюю рубашку, и надео именно их, не подумав о привлекательном костюме.
– Никто ниче не гокорил, – возразил старший.
– Я по поводу выставки.
– Тут все по поводу выставки, – отрезал верзила помладше, – Документы есть?
– Конечно, – отвеил я, подавая удостоверение личности, сохранившееся со времен работы в НИИ, и, не желая, чтобы у них было время на рассматривание сего документра, продолжал, – Я по поводу Настя Гореловой. Кажется, Куравлев искал ее...
Рассчет оказался верен: о неожиданной смерти одного из конкретных организаторов выставки уже прошел, равно как и информации об исчезновении его дочери.
Вряд ли эти двое хоть что-нибудь знали о планах Куравлева, о торговле иконами и вообще, зачем сегодня щдесь собираются различные важные люди; они знали только то, зачем их поставили охранять черный вход: никто посторонний не должен был помешать людям, приехавшим сюда на роскошных машинах, поговорить о важных делах.
Но слова мои, все-таки, их задели.
– Щас, подождите, – решил старший, поворачиваясь назад, – Кость, сходи, спроси у Анатолия Владимировича.
Невидимый ранее третий охранник вышел из ниши дальее по коридору, где располагались несколько деревянных кресел, и, кивнув, скрылся в глубине здания, в конце коридора свернув налево.
Вернулся он через две минуты, когда я уже устал от непрекращающегося пристального разглядывания.
– Сказали, пускай войдет, только пусть ждет конца совещания. – сообщил он и повернулся ко мне, – Это часа два, не больше. Вы там сядете и будете сидеть, только тихо и без глупостей. Потом с вами поговорят. Может быть, сам Дмитрий Владимирович.
– Хорошо, – ответил я, хотя моего мнения, кажется, никто и не спрашивал.
– Руки поднимите, – хмуро приказал старший.
Я послушно поднял.
«Макаров», запасная обойма, сотовай телефон, диктофон и даже блокнотик с ручкой перешли к обыскивающему. Просмотрев, блокнотик вернули, но ручку оставвили. Каталаог в пакете не тронули, хотя старший заставил раскрыть футляр и сам грубой рукой пролистнул страницы.
– Давайте быстрее, – сказал он, – я дверь закрою.
– Пошли, – сказал ходивший за разрешением, двинулся вперед, и я пошел вслед за ним.
Коридор сворачивал налево и направо, очевидно, огибая основной зал первого этажа квадратом или прямоугольником; мы свернули налево и, пройдя на второй этаж по лестнице, вошли в такой же коридор.
Внизу, в презентационном зале, заиграла торжественная музыка, затем раздались нарастающие апплодисменты. Ведущие вшли на сцену и начали открытие выставки.
Мы прошли несколько одинаковых административных дверей, свернули направо и остановились у широкой ниши, в которой стоял диван и два больших цветка у широкого окна. Там же был телевизор и два кресла. на журнальном столике стопкой лежали газеты.
– Здесь сидите, – сказал мой провожатый, а сам встал около дивана и принялся чего-то ждать.
Ожидание не продлилось долго: справа, дальше по коридору, куда мы не пошли, раздались неторопливые приближающиеся шаги, и через несколько секунд я расслышал ленивый диалог.
– Ну и кого они теперь ждут? – спросил один.
– Вроде, приехали все, кроме Власова его и ждут.
«Ого, – подумал я, – ни хрена себе, выставочка!» – Власов, бывший председатель облисполкома, отсидевший двенадцать лет за организацию преступной группы, а сейчас официальный пенсионер, разумеется, не оставил с возрастом ни былых замашек, ни былого властолюбия, был известной фигурой в городе; разумеется, именно он заправлял так называемыми власовцами, ребятами очень серьезными и опасными. У Приятеля имелся на него отдельный файл, чего удостаивались на слишком многие.
– Вот он, – представил меня подошедшим двоим охранникам мой проводник, – обыскали, все отобрали.
Один из двих кивнул, воторой просто вперил в меня тяжелый взгляд.
– Я пошел, вы ему сами все объясните, – сказал приведший меня сюда и, не ожидая ответа, отправился на свой пост.
– Ты понял, что тут совещание важных людей? – в упор спросил второй, продолжая тяжело на меня смотреть.
– Понял, – ответил я со всем возможным внешним смирением.
– Сиди тихо, не рыпайся. Чуть что – башку снесу, – пообещал крутой парень, качнув пистолетом в руке.
Второй, как я увидел, так же был вооружен.
– Все понял, – тихо ответил я.
Они переглянулись и пошли дальше, обходя помеение по периметру.
– Так вот, – продолжал один, – Власов еще не подъехал... а зато приехал еще один, не поймешь, кто. Я его раньше не видел...
Голоса стихли: коридоры здесь были длинные. Я лихорадочно раздумывал, что же мне делать, как вдруг с лестницы послышался шум шагов и из-за стены показались трое: пожилой человек, которого я никогда не встречал в жизни, но сразу же узнал, вспомнив несколько фотографий, закатанных около года назад в базу данных приятеля через жужжалку; он нес в руках сверток, рядом шли двое его телохранителей.
Поравнявшись со мной, Власов окинул меня испытующим взглядом, и спросил, – Где заседают?
– Дальше по коридору, – ответил я.
Судя по звукам шагов и голосов, пройдя дальше, они встретились с охранниками и еще кем-то; выглянув, я увидел, что коридор заворачивает налево метрах в двадцати; осторожно преодолев их и вглянув, я узрел, как метрах в пятидесяти дальше по коридору Власов вынул из свертка до боли знакомый футляр каталога выставки, в котором, несомненно, находился и сам каталог. Двое охранников у двери осмотрели его, обыскали двоих парней, без долгих разговорв, с одним лишь ворчанием Власова отобрали у парней оружие и, положив его куда-то в близлежащую нишу, без лишних слов пропустили троицу вперед.
Двое обходящих помещение по периметру коридора продолжили свой путь, направляясь в мою сторону, но я уже благоразумно прокрался обратно, сел на место и сделал вид, что читаю газету.
Они прошли мимо, внимательно осмотрев меня.
А когда по шагам и голосам стало слышно, что охранники свернули направо, следуя по коридору, и не могут увидеть меня, я вскочил и быстрым шагом направился в сторону двери, в которую уже вошел Власов.