<…> С нордической точки зрения, люди этого типа не владеют собой. Человек действия владеет собой, т. е. он смотрит на самого себя как на объект и подчиняется своей собственной оценке <….> Человек внешних эффектов тоже может владеть собой: он может быть дирижером своих внутренних сил и заставлять их играть для упражнения. Обе эти манеры поведения чужды и непонятны человеку откровения: вторгаться в игру мгновений для него кощунство. И если действия чистого человека действия или внешних эффектов предсказуемы, то этого третьего человека нет, мгновения прилетают и улетают, как ветер, никто не знает, откуда и куда, и он сам меньше всех. В один момент он играющий ребенок, в другой посланник Божий, проповедующий Откровение, в третий хищный зверь, рыскающий в поисках добычи.
Все качества, которыми обладает отдельный человек этого типа, имеют черты описанного здесь стиля. Если он, например, храбр, то его храбрость такова, что она возникает мгновенно, выражается в отчаянном поступке и может снова исчезнуть в следующий миг <…> Воинские добродетели этих людей иные, чем у нас. Если на нас нападают внезапно, то наша первая реакция остановиться и подготовиться к обороне. Для кочевого воина арабской степи первое и само собой разумеющееся бежать. Значит ли это, что он менее храбр
В обоих случаях не следует принимать во внимание разумные рассуждения. Речь идет лишь о первой автоматической реакции на внезапное нападение: мы останавливаемся, воин-кочевник бежит <…> Мы не можем здесь ставить вопрос, что нравственно выше. Для этого нужен надрасовый моральный масштаб, а его нет. Вопрос должен звучать иначе: почему один действует так, а другой иначе
Наш образ действий изначально связан с землей, с корнями. Стоять на ней и, если понадобится, умереть за нее для нас это само собой разумеется. Кочевник не связан с землей, с корнями, жизнь для него мгновенье бытия, вспыхивание и угасание, вращение и постоянные перемены. Быть здесь или там все равно. Поэтому, если грозит внезапная опасность, первым делом нужно сменить место, быстрей бежать <…>
Имеют ли эти различия что-нибудь общее с расой Разве нет в самых различных расах и крестьян, и кочевников
Это правда. Но не всякая раса одинаково пригодна и для крестьянского, и для кочевого образа жизни. Чисто кочевой образ жизни развила лишь та раса, которую мы называем пустынной <…> при нем ничто не постоянно, кроме смены пастбищ со сменой времен года; ничто не обязательно, кроме мгновения. Высшая добродетель воина-кочевника быть готовым в каждый момент схватить то, что ему достанется.
Сражающиеся этим способом воины нередко одерживали в истории победы над воинами нашего типа, начиная с борьбы Давида против Голиафа. Однако понятно, что воины этого типа совершенно отличны от того, что мы называем солдатами Человек мгновения не может жить в постоянном напряжении. То, к чему он стремится, должно обязательно исполниться сразу же, в том числе и военный успех. Если внезапное нападение ничего не дает, значит, битва проиграна <…>
<…> 3аставить пустынного человека откровения делать что-то, что не в его стиле, можно только средством в его стиле: огнем небесным, приказом Бога. Ему душа человека откровения покоряется без сопротивления, так как Аллах, всемогущий Творец это все, а творение ничто. Слово «ислам» означает именно покорность, безоговорочную отдачу себя на волю Творца, В Коране говорится: «Я создал дьявола и человека лишь для того, чтобы они были мне рабами» (Сура 51). Вся религиозная жизнь в пустынном стиле не может быть ничем иным, кроме безотказного и безоговорочного рабства у Бога и собственного уничижения перед всемогущим Творцом <…>
<…> Война как протяженные во времени плановые военные операции может вестись человеком этой расы лишь в том случае, если каждый ее миг пронизан тем, что мы ранее назвали «огнем небесным». В каждый момент Бог дает новый приказ, каждая боевая операция превращается в откровение. Крупномасштабная, длительная война возможна только как священная война (джихад): война во имя Бога, война рабов Божьих. И тот, кто падет в жаркой битве, будет взят Богом в рай, притом сразу же.
Обратимся теперь снова к вере этой расы. Нордический человек имеет собственную внутреннюю опору, он может жить в своем стиле даже без сознательного обращения к Богу, быть далеким от Бога и даже безбожником, но не становится от этого плохим. Отказ от веры с нордической точки зрения вопрос нравственных ценностей. У человека откровения все иначе: нравственно самостоятельная жизнь в стиле нордического человека это в его глазах жизнь без движения, а вера в Бога, который живет в душе и говорит изнутри, мерзость и кощунство. Бог «на небеси», он все: все ценное и вся жизнь исходят из его рук. Нордический человек владеет сам собой, человеком откровения владеет Бог <…> Он неспособен ни какие решительные действия, ни как политик, ни как солдат без обращения к Богу.