Спустя несколько часов, секретное совещание возобновилось почти в том же составе, в той же самой просторной комнате.
Джексон во всём сознался, раскаялся, и даже в какой-то степени – покаялся. Но кому теперь нужны все его раскаяния и покаяния? Оперативные решения сейчас в приоритете. Сохранение человека как вида – первоочередная задача, всё остальное потом.
На собрании было принято решение действовать незамедлительно. Жёстко, резко и решительно бить по врагу превентивным ядерным ударом, затем наступление по всем фронтам. Но после. Железная «пехота» пока не готова из-за отсутствия нормального программного обеспечения. Но уменьшить численность неприятеля и его прыткость уж очень хотелось любой ценой.
И несколько заряженных ракет залпом вылетели из своих шахт, держа курс на враждебную территорию. Но, разумеется, не Россию, чьи боеголовки уничтожили миллионы американских жизней. Враждебная территория – это та, что спровоцировала пуск.
И верный курс то они держали, но только поначалу. Вскоре развернулись и самовольно взяли направление на Пентагон, на оставшиеся заводы по производству роботов, на крупные города. Абсолютно чётко и слаженно. Каждая целенаправленно шла на свою цель. И все мишени были эффективно поражены.
Пала Америка. Страх, безнадёга, паника, миллионы смертей. Но радоваться странам с ярко выраженными антиамериканскими настроениями не суждено. Скоро это всё будет и у них…
Глава 7. Тотальная аннигиляция.
Жуткое. Ужасающее время на планете земля. Некогда созданное человеком оружие, для господства одних над другими, поставило под угрозу само существование человеческого вида. Единственное разумное существо может быть уничтожено навсегда. Абсолютно и безвозвратно!
Альвар теперь работает очень много. Уходит рано утром, приходит затемно. Страну спасать надо! А может, и мир! Хотя, спасение мира явно не входило в его планы. Себя бы спасти, да своих близких.
А пока главы семейства нет дома, там происходит весьма странное с его точки зрения действо. Поэтому и происходит оно в отсутствии оного. Жена и дети стоят на коленях часами, да богу молятся. Перед иконами преклоняются, молитвы в слезах проговаривают. И вместе, и порознь, каждый в своей комнате. Как получится.
Поздно ночью, когда глава семейства прибыл с работы, семья собралась на кухне в полном составе за обеденным столом.
Отец в «гордом одиночестве» ужинает весьма запоздало, параллельно давая наставления детям и жене: «едой мы запаслись. Недели на полторы должно хватить. В магазинах уже ничего не купить. Скоро обещали начать раздачу военных пайков на работе. На улицу не выходите! Дверь никому не открывайте! Если что, Зоя, пистолет в шкафу на своём месте. Заряжен и готов к стрельбе. Надо только снять с предохранителя и передёрнуть затвор».
– Ой, да господи. Не нагнетай. Полиция усиленно дежурит, дружинники ходят, и телефон работает. Если что, позвоню. Прибудут быстро. Ты лучше сам аккуратнее будь в пути на работу.
– Хорошо. Обещаю, со мной ничего не случится. А вы в курсе, что у нас на работе бункер есть? При советском союзе ещё строили. Военное предприятие, понимаешь ли!
– Знаем. Ты говорил.
– Им сейчас занялись всерьёз. Разгребают завалы, проверяют жизнеспособность механизмов, ремонтируют, пополняют запасы. В случае чего можно будет там укрыться всей семьёй. Я спрашивал.
– Надеюсь, до этого не дойдёт.
– Я тоже, но готовлюсь к худшему. По-другому никак. Ну, надо же. Удивительно. Вроде городок провинциальный, маленький. А целый бункер есть. Он всего один в городе, и на территории моего завода. А в целой области их всего три. Представляешь.
Вот ещё что. Заехали к нам в цех странные ребята из Москвы. Держатся обособленно от остальных. С какого-то там секретного отдела или производства. Они практически не разговаривают. Прибыли наладить у нас производство каких-то боевых машин. Не говорят конкретно каких, показали лишь несколько узлов. На сколько я мог понять – это излучатель большой мощности, или типа того. Трансформаторы там серьёзные! И преобразователи что надо! Так что теперь часов по двадцать, а может и ночевать на заводе буду.
– Ты шутишь, папа? – задала вопрос своему отцу дочка Айза. – Мы тебя и так сутками не видим последнее время. Мне страшно, папа!
– Надо, значит надо. Отец там тоже не по своей воле вкалывает. Времена такие. Вон, дедушка в вашем возрасте по восемнадцать часов у станка стоял.