Некоторые члены «Новой ветви» выбегали из завода и бежали навстречу людям Часовщика. Сталкивались с ними, перемешивались в огромную, рвущую друг друга на куски массу. Всем собравшимся в эту ночь предстояло познать хаос и ужасы настоящей битвы.
Ник, оставаясь невидимым для врагов, бежал вперёд, проникая сквозь толпы Объектов, словно струя кипятка сквозь снег. Сердце его билось так часто, что, казалось, готово было в любой момент разорваться, разгоняя по его венам кровь, а вместе с ней и адреналин. Будучи в эпицентре бойни, в окружении вражеских сил, он благодарил своего ангела-хранителя за то, что тот исправно выполнял свою работу. Пули свистели у Тёрнера над головой, Объекты Часовщика то и дело чуть ли не натыкались на него, но всякий раз ему удавалось избегать их. Пистолет ему пришлось бросить, но вот ножи были при нём. Взяв лезвия в обе руки, он всё бежал и бежал вперёд, рубя, коля и разрезая всякого. Вертясь волчком, он перерезал чужие глотки, вырисовывал алые полосы, омывал землю и себя кровью, повинуясь ритму кровавой пляски. То был воистину прекрасный танец смерти, который, к сожалению, не суждено было никому увидеть. Объекты были слишком увлечены битвой, чтобы заметить, что происходит в их собственных рядах.
Лидер «Новой ветви» искал в этих самых рядах Часовщика, но его взгляд наткнулся на нечто совсем иное. Белый грузовик. В этот момент сердце Ника, работавшее на износ, пропустило пару ударов. Вот она, возможность отомстить. За грузовиком как раз сейчас никто не следит. Тёрнер двинулся к нему, думая лишь об одном: «Я убью его! Вынесу приговор массовому убийце, скрывавшемуся в грузовике, и приведу его в исполнение! Этот Объект погубил сотни тысяч жизней в одно мгновение! Он даже не человек, он — ходячая ядерная бомба! Он — оружие! И я избавлю мир от него!».
Зайдя за грузовик, Ник рывком поднял раздвижную дверцу небольшого контейнера и влез в него, сделавшись видимым. Он хотел взглянуть таившемуся здесь Объекту в глаза, перед тем, как оборвать его жизнь. Внутри было темно, но слабого лунного света, проникшего в контейнер, оказалось достаточно, чтобы Тёрнер увидел… ребёнка.
Это был мальчишка лет двенадцати. Смуглый, с тёмными, густыми и немытыми волосами, явно индийского происхождения. Из одежды на нём были лишь старые, рваные штаны, а сам он был необычайно тощим и грязным. Что особенно удивляло, так это взгляд. Он был совсем, как у взрослого, причём взрослого, прожившего долгую жизнь, полную боли и лишений. Казалось, что в этом взгляде была мольба… о смерти.
Юный Объект, до сего момента сидевший в позе лотоса, встал на ноги и взглянул на Ника без тени страха, хотя тот был весь в крови и вооружён ножами. Он, кажется, заметил растерянность невидимки и сам подошёл к нему поближе.
— Ты боишься меня? — таков был его странный вопрос.
Ник молчал. В течение нескольких бесконечно долгих секунд его била мелкая дрожь. Затем его глаза будто потемнели, и дрожь тут же прекратилась. Николас протянул к мальчику руку и опустил её ему на плечо. Другой рукой сжал рукоять ножа и тихо сказал:
— Нет.
Сделав один резкий шаг вперёд, лидер «Новой ветви» вонзил лезвие в грудь мальчишки. Оно проскользнуло меж детских рёбер и вошло прямо ему в сердце. Молодой безымянный Объект не вскрикнул, ничего не сказал. Лишь выдохнул как-то разочарованно и, обмякнув, упал. А Ник не стал его подхватывать. Только вынул нож из его груди, протёр его и, снова воспользовавшись своей способностью невидимки, выпрыгнул из грузовика.
Сражения, похожего на то, что развернулось на территории завода, не увидишь на батальных полотнах, и о таком не прочитаешь ни в одной исторической летописи. Схлестнулись две группы существ, наделённых невероятными способностями, и схватка их была похожа на битву, шагнувшую со страниц какой-то фэнтезийной книги в реальность. Какофония из криков, пальбы, ударов, звука льющейся крови и чего-то ещё, непонятного и неестественного происхождения, разносилась по всей округе. Пламя, периодически вздымавшееся до небес и освещавшее ночь, было создано Объектами-пиромантами буквально из ничего. Войска до того перемешались, что неясно было, на чьей стороне сражались эти пироманты, и кого они сжигали своим мощным пламенем — людей Ника или же подчинённых Часовщика? Кем бы ни были те несчастные, они стремительно сгорали, издавая ужасающие, но резко обрывающиеся вопли. Кожа их плавилась и сползала с обугливавшихся костей; Объекты напоминали пластиковых кукол, брошенных в огонь чьей-то решительно-непреклонной рукой.
Под небосводом, в десятках метров над землёй летало странное человекообразное, крылатое существо, покрытое чёрными, жёсткими перьями. Создание то и дело пикировало вниз, набрасывалось хищной птицей на Объектов, сражавшихся под ним, хватало их когтистыми лапами, поднимало в воздух, а затем бросало навстречу с землёй. Крылатая тварь была быстрой и манёвренной, и легко уворачивалась от огня и пуль.
Где-то посреди всего этого хаоса Часовщик просто стирал в порошок всякого, кто попадался ему на пути. Он был на совершенно ином уровне, и чтобы его одолеть, нужен был кто-то посильнее.
Битва шла не только снаружи, но и внутри завода. Бойцы вора способностей просачивались в здание через дыру в стене, через парадные двери, через любые достаточно просторные щели. Там их встречали нововетвенники, и между Объектами завязывались новые сражения, на сей раз в замкнутом пространстве, тесноте и мрачном окружении старого, всеми забытого завода.
Калеб и Милли сражались бок о бок на втором этаже, высвободив свою звериную натуру и превратив её в своё преимущество. Им не нужны были пистолеты или ножи. Хватало когтей, клыков и свирепости.
Рявкнув, Мартинес сделал выпад вперёд и схватил одного из подручных Часовщика за нижнюю челюсть, погрузив указательный, средний и безымянный пальцы в рот врага, когда тот открыл его, чтобы издать боевой клич. Непонимание застыло во взгляде Объекта за долю секунды до того, как S-310 резко дёрнул его за челюсть, попросту вырвав её с мясом. Порванные в клочья щёки Объекта повисли изодранными, кровоточащими лоскутами плоти, а его язык вывалился наружу. Ещё один поверженный противник рухнул к ногам синекожего великана.
В то же время Милли буквально перепрыгнула через Калеба и набросилась на следующего врага, тут же пришедшего на смену падшему товарищу. Она полоснула его по горлу бритвенно-острыми коготками, перерезав ему глотку прежде, чем он успел что-либо сделать. Ещё один подручный Часовщика убит, однако ночь ещё так молода, и сражение далеко от своей развязки.
Звероподобная пара Объектов уловила мимолётное мгновение передышки и встретилась взглядами. S-310 и S-336 немного запыхались, и одежда их была безнадёжно испорчена пятнами крови, но в целом они были ещё полны сил. Оба Объекта не смогли сдержать улыбку. В эту самую минуту они нравились друг другу даже больше обычного, ведь сейчас им не нужно было сдерживать свои повадки и инстинкты. Именно на поле битвы они были самими собой на все сто процентов, и ничто их не сдерживало. Будто два обнажённых нерва. Совершенно открытых… и уязвимых.
В разбитое окно второго этажа вдруг влетело что-то маленькое и круглое. Предмет лязгнул за пол, закружившись на месте, подобно упавшей монетке. Освещение на заводе было паршивое, и Объекты не сразу поняли, что же это было такое. Граната. Кто-то швырнул в окно гранату, зная, что там находятся не только враги, но и друзья.
Лица всех Объектов, и нововетвенников, и тех, что работали на Часовщика, разом вытянулись. На несколько секунд те, кто были в помещении и видели гранату забыли о вражде. Главной, приоритетной задачей каждого стало одно: пережить то, что случится через несколько секунд. Остальное потом.
— Ложитесь! — крикнул Калеб и, схватив деву-кошку, сам сделал рывок в сторону от гранаты, прижал Милли к полу и накрыл собой. Остальные Объекты так же побросались в разные стороны.
Прогремел взрыв, сотрясший всё здание. Калеб почувствовал, как на его могучую спину словно обрушился дождь из раскалённого свинца — граната была с шрапнелью. Весь второй этаж поглотило рыжеватое облако пыли и осадков, оставшихся после обработки металлов, что велась когда-то на заводе. Пол, стены и потолок в некоторых местах теперь напоминали швейцарский сыр из-за множества мелких дырочек от шрапнели. Отовсюду что-то сыпалось, доносился кашель и стоны раненных, но точное их местоположение Мартинес определить не мог, уж слишком сильно у него звенело в ушах.