Когда она уже была готова стереть Вашингтон с лица земли, многоглазая почувствовала, что что-то не так. Силы стремительно покидали её. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в чём причина, и совершённое открытие потрясло и ужаснуло её. Суровая истина заключалась в том, что она слишком долго пробыла в заточении, в теле другого живого существа. За это время с ней успела произойти кошмарная, колоссальная перемена: из организма самостоятельного и сильного Венимира превратилась в организм паразитический. Более она была неспособна к самостоятельному существованию.
Время у неё было на исходе. Проведя пару минут вне тела Объекта, она просто погибла бы глупой и бессмысленной смертью. А поблизости как назло не было ни одного подходящего сосуда. Оставался только один вариант: вселиться в тело Джейсона, пребывавшего на тот момент без сознания. В тело человека… Такой сосуд не шёл с Асурой ни в какое сравнение, он был слаб и не приспособлен для таких нагрузок, но иного выхода не было.
Венимира и так уже была ослаблена, а процесс вселения в тело мальчишки хоть и был быстрым, всё же отнял остатки её сил. Ей нужен был отдых. К тому же, необходимо было подавить собственную мощь настолько, насколько это было возможно, чтобы Джейсона попросту не разорвало изнутри. Ради собственного выживания и восстановления сил, многоглазая затаилась в его теле и погрузилась в глубокий летаргический сон.
Чуть позже, когда Джейсону пересадили руку, созданную из плоти и крови S-19, Венимира неосознанно как бы «перекочевала» в конечность, больше подходившую на роль вместилища. Тем не менее, сон её остался не потревоженным, и кто знает, сколько бы ещё он продлился, если бы в ходе недавней миссии кто-то не позвал её по имени. Такое случилось впервые за очень, очень долгое время. И вот, она откликнулась на зов и пробудилась.
Кидман уставился на часто моргающий чёрный глаз, раскрывшийся посреди его ладони. Парень не был до конца уверен в том, реально ли происходящее, или же он просто бредит. Но боль. Боль ведь была реальной, так? Такая агония просто не могла ему почудиться.
Вскоре к большому тёмному глазу добавился ещё один, чуть поменьше. Затем ещё и ещё. Матово-чёрные глаза разных размеров сперва покрыли всю его ладонь, затем, словно распространяющаяся инфекция, начали «расползаться» дальше, выше по запястью. Вместе с всё новыми открывающимися глазами по руке Кидмана распространялось жжение и онемение. Его кожа темнела, обретая совершенно неестественный ядовито-чёрный цвет. Пальцы безобразной руки, над которой он утратил контроль, резко и неестественно выгибались и хрустели, напоминая извивающихся змей.
Когда вся рука Джейсона вплоть до плеча покрылась гротескными глазами, «инфекция» перекинулась на его туловище. Главарь «Гончих» схватился за голову той рукой, что всё ещё подчинялась ему, выдирая собственные тёмные волосы, и завопил. В ушах у него зазвенело, и сквозь этот звон он услышал чей-то настойчивый, беспрестанный шёпот. Нечто силой внедряло в его разум свои мысли, преисполненные жаждой крови и ненависти ко всем живому.
«Убивай! Убивай всё живое на своём пути, до тех пор, пока не останется ничего! Уничтожай всё, что только попадётся тебе на глаза! Неистовствуй! Рви на куски и упивайся кровью! Давай же!!!», — и далее-далее-далее. Бесконечный поток чистой и бесцельной жестокости. Суровая действительность была предельно ясна Кидману. Он понимал, что чем бы ни была тварь, сидевшая у него внутри, завладев его телом, она начнёт убивать всех, кого ни попадя. Прольёт невинную кровь его руками. Он не мог этого допустить.
Взгляд его упал на сумку с амуницией, которую он бросил на постель, едва войдя в номер. В тот же миг появилась призрачная надежда на то, что он успеет сделать то, что должно. Ноги его уже были захвачены и совсем его не слушались, так что ему пришлось ползти к кровати. Вцепившись в одеяло, край которого касался пола, Джейсон дёрнул за него, и сумка, лежавшая на нём, свалилась на пол. Суматошно в ней роясь и отбрасывая всё то, что сейчас ему было совершенно ни к чему, он добрался до пистолета. С трудом снял его с предохранителя и приставил к своему виску.
Рука у него дрогнула. На мгновение желание жить вступило в борьбу с чувством долга, и этого мгновения Венимире оказалось достаточно. Резким и мощным ударом той руки, которую она уже захватила, многоглазая выбила пистолет из руки Джейсона, оставив его безоружным. Распластавшись на полу, юноша отчаянно завопил от боли и своего бессилия.
Трансформация уже почти завершилась, глаза Венимиры начали открываться и на лице лидера «Гончих», который теперь даже кричать был не в состоянии. Торжествуя, тварь «вгрызлась» в остатки его угасающего рассудка.
Джейсон провалился во тьму…
Спустя пару часов Адам решил навестить лидера «Гончих», чьё состояние сильно его беспокоило. Та их перепалка прямо посреди миссии могла погубить их обоих, и то, что они оба сейчас живы — это самое настоящее чудо. Если Крейн сделал что-то не так или каким-то образом спровоцировал Кидмана, он хотел загладить свою вину и всё прояснить.
Он уже хотел постучать в дверь его номера, но тут заметил, что она была приоткрыта. Это сразу же заставило юношу насторожиться. Осторожно толкнув дверь, он переступил порог, и вот тогда ему стало по-настоящему страшно. Он ещё не увидел ничего воистину жуткого, только перевёрнутую мебель, ободранные стены и разбросанные по полу вещи, но инстинкты подсказывали ему, что в комнате притаилось нечто ужасное.
Внезапно он ощутил холодное дыхание опасности на своём затылке. Резко обернувшись, попытался ударить неведомого противника, но промахнулся. Некое склизкое, чёрное, чёловекоподобное существо, тело которого покрывало множество тёмных глаз, поднырнуло под него рукой и с силой толкнуло Адама в грудь, да так, что выбило воздух из его лёгких. Парень налетел спиной на стену и судорожно вдохнул. У него была пара секунд на то, чтобы прийти в себя, пока тварь не преодолела разделявшее их расстояние. Пара секунд…
Вдруг Адам почувствовал струнную, тупую боль в груди. Дышать стало тяжело, пожалуй, даже невозможно. На языке юноша ощутил вкус металла. Он опустил изумлённый взгляд вниз и увидел руку многоглазой твари, вонзившуюся в его грудь. Сама Венимира стояла неподвижно в пяти метрах от него, а вот рука её удлинилась и растянулась так, словно она была сделана из резины.
Цепкие пальцы Венимиры сдавили ещё бьющееся сердце. Крейн стиснул зубы, сквозь которые засочилась багровая пена, и как-то нерешительно закашлял. Прильнув к стене он сполз вниз, на пол, размазывая по ней свою кровь, и затих. Адам был мёртв.
Воздух в номере обрёл солоноватый привкус крови, пробудивший неописуемый голод многоглазой. Рывком она вынула сердце из пробитой грудной клетки и занесла его над своей головой.
Её рот, полный мелких, напоминавших иголки зубов, растянулся на тёмном лице кривой полосой от уха до уха и приоткрылся. Она сдавила сердечную мышцу, словно выжимая сок из спелого плода. Кровь заструилась на её длинный, извивающийся язык, обжигая его горячими каплями. По её телу тут же прошлась мелкая дрожь наслаждения. Пасть распахнулась в разы шире и вонзилась зубами в сердце солдата. Зазвучало хлюпающее чавканье раздираемой плоти.
Когда Венимира закончила, от тела Адама остались лишь жалкие человекообразные останки. Обглоданный скелет с которого содрали почти всё мясо. Попадая в желудок многоглазой твари, вся эта биомасса моментально переваривалась и преобразовывалась в строительный материал, который ей предстояло использовать, чтобы изменить и перестроить этот жалкий, слабый сосуд, в который ей пришлось вселиться. Мышцы должны были стать сильнее, кости прочнее, рефлексы острей . С этого стоило начать.
Распрямившись, существо прикрыло все свои бесчисленные глаза и сосредоточилось на собственных ощущениях. Венимира и сама не знала, что она рассчитывала найти. Первым её порывом было попробовать отыскать Асуру — могучий сосуд, с которым она теперь жаждала слиться вновь, но, как многоглазая и ожидала, она не обнаружила ни намёка на его присутствие. Должно быть, глупо было даже надеяться на то, что он каким-то чудом окажется жив. Однако кое-что Венимира всё же уловила. Некий предмет, находившийся в нескольких сотнях километров отсюда, испускающий ни с чем несравнимую энергию, пробуждающую целый шквал воспоминаний из далёкого прошлого.