Приближаюсь к ним, они приветливо улыбаются. Мы идём вместе, заходим в дом. Обычная квартира, окна, волнистые шторы, столик, диван, стулья на кривых ножка. Играет музыка, очень необычная, но приятная, завораживающая.
Люди тихо переговариваются, улыбаются, но на их лицах я замечаю тень, витающей над ними, смерти.
Одна из женщин, с приветливым лицом, садится рядом. Смотрю на неё и влюбляюсь, дрожь пронзает тело. Она внимательно смотрит в глаза, и слышу её голос:- У нас ничего не получится, мы полностью разные и ты… ещё не родился.
Внезапно становится страшно, я осознаю, какая пропасть нас разделяет, ни года, ни столетия — миллионы лет. А люди эти просто чудовищно могучи, но и они бессильны перед природой, перед Богом. Что же они натворили, что их так безжалостно сметает история, растирая в пыль.
— Пойдём, — говорит женщина. Мы выходим из дома и оказываемся на набережной. Она ведёт меня вдоль скамеек. На них отдыхают молчаливые люди. Кто нежится, просто вдыхая морской воздух, кто торгует безделушками.
У лестницы ведущей вверх, задерживаюсь. У ступеньки лежит лоток заставленный вазами, масками и прочей мелочью. Хозяина поблизости нет, но я знаю — он не придёт. Поднимаю маску, на меня смотрит необычное существо, отдалённо напоминающее человека.
— Они жили задолго до нас, можешь взять её себе, — слышу голос женщины. Сую её за пазуху, заодно прихватываю витую зелёную вазу, очень тяжёлую в непонятных для меня выпуклых рисунках.
Далее она ведёт по лестнице, и мы упираемся в массивные, исполинские ворота. Женщина проводит ладонью по поверхности, и они неожиданно расходятся в стороны. С удивлением рассматриваю огромное помещение. Многочисленные светильники не могут его полностью осветить и поэтому всё в полумраке. Поблёскивают металлические колоны, виднеются двери, так же из металла, зеркала на стенах тускло отсвечивают свет от ламп. Я оказался внутри зала, ворота тихо смыкаются, озноб бежит по спине.
— Ты их не бойся, ничего они тебе не сделают. Они приспособились жить под землёй, это новая раса, — шелестит голос моей спутницы.
Открывается дверь. На пороге появляются люди в облегающих комбинезонах. Кожа серая с болотным отливом, глаза чёрные, зрачки вытянутые как у кошки и огненно красные. Один из них смотрит на меня, и я понимаю, нужно идти за ним. Оборачиваюсь. Женщина улыбается, а в глазах тоска, она прощается со мной. Щемит сердце, я знаю, больше её не увижу.
Он ведёт мимо оранжереи. В зале за стёклами, виднеются растения напоминающие лианы, деревья в сосульках-плодах, стебли, в мясистых, источающих прозрачный сок, листьях и многое другое.
Подходим к лифту. Он усаживает меня на диван, и лифт ухает вниз с серьёзной скоростью. Вскоре он останавливается. Выходим и оказываемся в плохо освещённом зале. Но на этот раз вспыхивает дополнительный свет и всё тонет в молочном сиянии. В центре зала крутится планета. Как зачарованный смотрю на неё, знаю, это Земля, но не узнаю её. Континенты, океаны — всё не так. Но это Земля! Внезапно поверхность приближается к глазам и перед моим взором возникает уродливый разлом земной тверди. Заглядываю глубже, ужасаюсь. Некто, нечеловеческой природы, грызёт туннели, и целая орда кошмарных существ мигом заполняет их.
Внезапно меня словно выталкивает из зала, и оказываюсь на улице. Произошли разительные изменения. Очень холодно, дует свирепый ветер. Я цепляюсь за натянутый трос и иду по замёршему океану. Колючий снег бьёт по лицу, ладони скользят по обледеневшему канату.
Неожиданно понимаю, не снежная буря заметает всё вокруг — это замёрзший углекислый газ. Атмосфера планеты вымораживается, оседая на поверхность в виде льда и снега. Безудержное горе всколыхнулось в груди. Я понял, живых нет. Все погибли. Слёзы катятся из глаз.
Пробуждаюсь от толчка в бок. С трудом открываю мокрые глаза, рыдания ещё срываются с губ.
— Ты, чего, Никита? Сон плохой? — встревожено спрашивает Аскольд.
Оглядываю притихших людей.
— Плохой сон, соглашаюсь я, — и место здесь, поганое. Уходить нужно.
— Куда уходить? Ночь!
Отрываю кусочек слегка подгоревшего мяса, жую, пытаюсь почувствовать вкус. Сомнения раздирают меня. Да, сон плохой, не просто плохой, ужасный. Но, всё-таки сон. Может, порю горячку?
— Хорошо, мы останемся до рассвета. Но, костёр необходимо затушить и соблюдать идеальную тишину.
— Насекомые наползут, — князь Аскольд палкой выпихивает крупного слизня.
— Хорошо, — вздыхаю я, — оставим маленький огонь. Подальше от края, чтоб его не было видно со дна разлома.