— Курить хочу, — садится он на корточки.
— Ты ж, не куришь.
— До училища баловался.
— Вспомнил?
— Ага. И детство, тоже. У нас шанс был меньше процента. Знаешь, что нас спасло?
— Стрелы.
— Ни одно до конца не пробило его хитин. Вязли как в эбоните.
— Так, почему у него брюхо лопнуло?
— Посмотри внимательно. Видишь чёрный камень? Это огромная глыба обсидиана. Пополам треснула, кромки как лезвия. На наше счастье насекомое с размаху насело на них. Чудо. Иначе, другое объяснение найти не могу.
— А оно точно мёртвое? — недоверчиво спрашиваю я, вглядываясь в скукоженную тушу.
— Мертвее не бывает. Так! Шаляпин! Бегом к нему, как бы ни обделался, бедняга.
Подбегаем к тропе. Сиротливо мерцают липкие нити, Миши нет. Князь Аскольд лазает вдоль тропы:- Отлепился, горемыка, побежал в сторону моря. Хорошо, что не в сторону леса, там разлом, забитый аммиачными тварями. Кстати, тебе не кажется странным, что насекомое так построило ловчую тропу, что можно её обойти, только, уткнувшись в обрывы или в разлом? Может это дело рук Чужих?
— Не знаю, — искренне признаюсь я, — может, оно и так.
— Придётся вернуться к насекомому, стрелы повыдёргивать, затем, парня выручать.
Морщусь, знаю, Аскольд прав, но подойти к чудовищу, пусть даже мёртвому, совсем не тянет. Тащусь за другом. Невыносимо воняет ядом и сырыми кишками.
— От морды подальше отходи, вдруг конвульсии, зацепит, обидно будет, — советует друг. Он с трудом выдёргивает стрелы. По большей части они ломаются, но и обломанные складывает в колчан.
Смотрю на поверженного гиганта. Какой-то он не реальный. Ну, не может наша земля производить эту мерзость. Паучья морда, в вязкой ядовитой замазке, изогнутые хелицеры. Передние лапы увенчаны множеством клешен, на других — когти и острые шипы. Безобразная голова, с множеством рубиновых глаз, отделена от брюха подвижной, толстой членистой шеей. На спине прочные щитки, и пулей не пробьёшь. Но стрелы, с обсидиановыми наконечниками, смогли завязнуть в хитиновой броне, правда, без особого вреда для их владельца. Не удивительно, этот минерал, во много крат прочнее стали, но хрупкий. Приходится, иной раз, частенько менять их на наших топорах. К счастью, обсидиана много.
— Вот и отомстили за ребят, — задумчиво говорю я.
Аскольд надёргал стрел, даёт жменю:- Шаляпин, если вновь не сбился с дороги, уже на подступах к санаторию.
— Был бы мобильник, Храповым позвонили.
— А если вертолёт — долетели, — смеётся Аскольд. — Хорошо, хоть, кой чего осталось с прошлой жизни.
— Что именно? — не понял я.
— Ноги. Ещё пробежимся, а то, наш прыткий парень постарается снова вляпаться в неприятность.
Вновь гонка с препятствиями. На этот раз вышли из зоны густых зарослей. Травка под ногами короткая, словно подстриженная, бежать легко. Уже вижу знакомые скальные выступы, между ними тропа, ведущая к первоначальному лагерю.
Пахнет морем, поднимается ветерок, первый предвестник наступающего утра. Быстро ночь пролетела, насыщенно. Благодаря стараниям Мишеньки. Так хочется при встрече, надавать ему по ушам. В то же время, жаль его.
— Главное, насекомое замочили, — словно слышит мои мысли Аскольд. Он переходит на шаг, я облегчённо вздыхаю, уже достаточно размял суставы.
Вместо того, чтоб сразу спускаться по тропе, князь осматривается, опускается на корточки, чуть ли не ползает.
— Что ещё? — чувствуя, что сегодняшние приключения не заканчиваются, понуро спрашиваю я.
— Вроде как лисица. Мышь бросила.
— Миша напугал её?
— Да, нет, наоборот, он её испугался. Ломанулся мимо тропы, по склонам дальше. Совсем нервы напряжены у парня. Так и разрыв сердца получить недолго.
— Вот, горе наше, — выругался я. — Опять бежать?
— Нет, снова! — голос Аскольда полон бодрости и задора. Но, это, он просто рисуется, понимаю я. Взгляд у друга потускнел, тоже устал. — Ничего, сейчас нагоним. Он не очень далеко. Действительно, стоило нам миновать отдельно стоящие скалы, мы его видим. Но он, не один. Наш герой ползает по земле, а его с хохотом пинают по рёбрам.