Пространство, а быть может — время, неуловимо меняется, осознаю неожиданно остро. Ломается структура прилегающих к берегу склонов красноватых скал, море словно отступает, по крайней мере, Аскольд удивлённо хмыкает, оказавшись на оголённом песке, и заходит глубже в море. Тучки, постоянно маячившие у горизонта, чудесным образом исчезают. И ещё, это меня очень смущает, повеяло запахом хвои и смолы, такие ароматы всегда присутствует в лесу. Но Кача, пустынное место, вверху степь и ветер должен доносить запахи степных трав и пыли.
Тесть, в прошлом охотник, повёл носом, улыбается, думаю, лесные запахи навеяли воспоминания о тех днях, когда он лазил по лесистым горам с ружьём в руках.
Слева раздаётся радостный вопль, семья рыбаков вытягивает крупную рыбину.
Свершилось, мысль изгибается в голове как дуга электросварки. Сажусь на камни, голова идёт кругом. Очевидно, начинаются неприятности.
— Никита, — стол готов. Как шашлыки? — слышится голос Надюхи.
— Уже скоро, — без энтузиазма отвечаю я. Оглядываюсь по сторонам. Безусловно, мы не в том месте, где были. Почему ни кто не замечает? Встаю, направляюсь к семье рыбаков, которые буквально подплясывают вокруг зевающей от недостатка кислорода белобрюхой рыбины. Минуту назад рыбачки стояли на жёлтом песке, а сейчас — на плоской гальке в окружении каменных глыб.
— Что поймали? — но и так вижу, экземпляр необычный. На берегу извивается акула, малёк акулы, в этом я разбираюсь. Акулёнок, родился, может день назад, но весит килограммов пять. Внушительные, треугольной формы зубы, явно не катрана и больше походят на смертоносный частокол белой акулы.
— Акула! — балдея от счастья, выкрикивает отец семейства. — Это не катран, возможно, белая акула, я за живот зацепил, иначе б леску перекусила! Хорош экземпляр!
— Детёныш мегалодона, говорят, они вымерли задолго до появления человека, — у меня кровь отхлынула от щёк. — Вам не кажется, что это более чем странно?
— Вот это да! — разом галдят рыбачки как грачи, увидев червяков, а мои слова пропускают, мимо ушей. Они радостно подпрыгивают, лупят руками по ляжкам и радуются жизни, — поздравьте нас!
Вот, бараны, совсем не догоняют. Смотрю на них с великим сожалением:- Могу помянуть, — некрасиво изрекаю и, чувствуя спиной удивлённые взгляды, на ватных ногах бреду к своей компании.
— Папа, мама! — слышу звонкий голосок Светочки. Она только, недавно ходила в кустики и заодно, по тропинке, пробежалась вверх. Теперь сбегает вниз, радостно повизгивает.
— Что моя козочка увидела? — воркует тёща.
Ребёнок не обращая внимания на раскрытые бабушкины объятия, бросается к маме.
— Мамуля, — захлёбываясь от восторга, щебечет Светочка, — там мишки! Папа, мама и три сыночка!
— Ай, ты моя деточка! — с умилением восклицает тёща. — И, что они делают, наверное, с горочки катаются? — решив поддержать игру ребёнка, нараспев, говорит она. Моя мать заулыбалась и тоже хотела сказать, нечто подобное, но не успела и славу богу. Светочка поняла, что ей не верят, нахмурилась и выпалила:
— Ты, бабка, дура.
— Ах, ты дрянь! — Яна грозит пальцем дочке. — Не смей так разговаривать со старшими. Светочка истошно вопит и мчится за поддержкой к отцу.
Аскольд недовольно морщится:- Света, вот выйду и дам по попе.
Я, под аплодисменты Надежды, принимаюсь таскать шашлыки за импровизированный стол, так любовно накрытый ей.
— Так! Девочки, мальчики, всё готово, всем за стол! — радушно зазывает она.
— Ну, вы подумайте, — всплёскивает Надя руками, — Стасик со своей пассией купаться полезли, вода ледяная, застудятся и не нужны будут друг другу, — хохотнула она.
— Не застудятся, — подаёт голос Аскольд, — наверное, спад произошёл, вода как парное молоко, двадцать пять по Цельсию, не меньше.
— При спаде, наоборот вода становится ледяной, а не тёплой, — глубокомысленно, приподняв одну бровь, изрекает Игнат. — Ты, батенька, что-то путаешь.
— Может, и путаю, но вода действительно тёплая, — без обиды в голосе чешет тощую бородёнку, Аскольд, — попробуйте сами.
— И пробовать не буду, в Интернете указано, море прогреется до шестнадцати
градусов. Этих шалопаев необходимо выдернуть из воды и дать водки с перцем, чтоб не заболели.
— Для тебя водка от всех болезней лекарство, — неодобрительно качает головой Надежда, поджимая сочные губы. — А ты, какого мнения, Никита?
Я как робот смотрю на Надю, согласно киваю, затем перевожу взгляд на Стасика и Иришку, они весело плещутся у берега, а где-то вдали гладь моря рассекает чёрный плавник.