— Очень положительно, только с некоторыми поправками. Допустим, «не убий», я добавил бы к этому, не убивай кроме необходимой самообороны, кроме защиты близких, кроме защиты своего отечества и т. п. Думаю, все поняли мою мысль. Я против того, если меня «ударят по одной щеке, подставить другую щёку». Надо отвечать на эту подлость немедленно и не унижаться перед хамом. Если, конечно, вы сами этого не заслужили. Ситуации бывают разные. Я против слова, раб, в корне. Мы свободные граждане и не рабы, даже для своего Создателя. Дети его, да, но не рабы. Надо уважать своего бога, но не пресмыкаться перед ним. Я не согласен с тем, что женщина не дочь божья, а создание из ребра мужчины. Это величайшая чушь всех времён и народов, была придумана не богом, а низкими, мерзкими негодяями, дабы принизить женщину, сделать её рабом мужчины. Женщина, это величайшее творение бога. Она продолжательница человеческого рода и этим всё сказано.
Где-то в доли ласково ухнул гром ушедшей за горизонт грозы, дунул тёплый, наполненный озоном и цветочными запахами, ветерок, принося в души людей умиротворение и спокойствие. Я вижу, большинство людей понимает меня. Я ещё некоторое время отвечаю на вопросы, но они стали уже не столь острые и провокационные. Людей интересует конкретное будущее и мне, судя по всему, удалось их успокоить и расположить к себе. Осталось за «малым», выполнить всё, что я обещал. На душе тревожно, груз ответственности давит на плечи. Почему-то вспыхнула боль в шраме в виде короны на плече, но я знал, это сигнал мне, не сворачивать с намеченного пути.
Море успокоилось, морская пена растворилась в воде, целое стадо дельфинов несётся по водной глади, разгоняя чёрные плавники акул. Вижу, как у берега плещется, сверкая серебром, целые полчища рыбы, вздыхаю с облегчением, голод нам не грозит.
Глава 7
Один за другим вспыхивают костры, люди запасаются хворостом, чинят навесы, бассейны для воды, расчищают очередные площадки. Работа кипит, Аскольд безупречно выполняет обязанности.
Наконец-то сижу в окружении семьи у костра и с аппетитом налегаю на хорошо прожаренные куски белуги и, не отвлекаясь от обеда, хотя это, наверное, не вежливо, но очень хочется, есть, тестирую людей, которых рекомендовали мне Аскольд и Анатолий Борисович. У нас уже появились специалисты в строительстве. Но, на предложение Аскольда, построить мне дом, как бы в первую очередь, его отчитал и потребовал построить бани. Я очень страшусь, люди привыкнут ходить грязными и будут вонять как козлы. В первую очередь чистота тела, а затем займёмся фундаментальным строительством. Затем у нас появилась стража, аналог оперативников, охотники и рыболовы, гончары и сапожники и т. д. и т. п. Учёных мужей я выделил отдельно и обеспечил всяческими льготами. Аскольду поручил оберегать их и требовал отдачи. В отличие от всех нас я распорядился им сразу строить жилища и, чтоб по всем правилам архитектуры.
Только под вечер несколько освободился и стал мастерить лук. Я знаю, настоящий лук, в данный момент, изготовить невозможно, для этой цели требуется не меньше года, а то и более: сушка, придание нужной формы, наложение одного сорта дерева на другое, обвязка роговых пластин и многое другое — процесс трудоёмкий и сложный. Но, из-за недостатка времени, приходится использовать сырое дерево, лук будет не слишком упругим и недолговечным. Ничего, сломается, сделаю другой. А в это время буду сушить заготовки под навесом.
Из толстой длинной жилы изготавливаю тетиву. Один конец намертво присоединяю к древку лука, а на другом завязываю петлю. Около меня останавливается Игнат:
— Низко петля расположена, племяш, не натянешь.
— Я попробую, — скромно ответствую я.
— Дай мне.
Он берёт лук, делает упор о камень, мышцы вздуваются как валуны, но петлю, он дотягивает лишь чуть более половины лука.
— Вот видишь, неправильно завязал. Надо переделать, Великий князь, — с иронией говорит он.
Не говоря ни слова, во мне кипит азарт, я хочу утереть нос славному дядьке, медленно беру лук, делаю упор о пятку и, под насмешливым взглядом Игната, сгибаю. Лук натужно скрипит, петля неумолимо продвигается к цели, мышцы наливаются металлом, с лица Игната сползает улыбка. С музыкой гудящего шмеля, петля запрыгивает на наконечник лука.
— Всё! — выдыхаю я.
— Ты меня, последнее время, сильно удивляешь, — несколько неодобрительно жуёт губы Игнат. — Не буду тебе мешать, тренируйся, — глухо говорит он.
— Подожди, Игнат, возьми заготовку для лука и жилы, — примеряющее предлагаю я, мне почему-то стало жалко его.