Поведение Динклаге с его «офицерским кодексом чести» ставится таким образом в контекст реальных событий войны, в определенную систему исторических координат, сопоставляется с вариантами поведения высших офицеров германского вермахта. Вот почему Андершу в этом романе недостаточно вымысла и нужен документ, выявляющий взаимосвязь избираемой человеком позиции, индивидуального варианта судьбы со сложным комплексом событий и обстоятельств общественной значимости. Динклаге, ставший офицером в надежде пережить фашизм, «по возможности не запятнав себя», тем не менее прочно прикован к системе сословных представлений, которую не считает возможным нарушить. Он уже не отождествляет себя с терпящим крушение рейхом, как, впрочем, с самого начала не принимал режим, надеясь именно в армии избежать необходимости участвовать в его преступлениях. Он наблюдает за близящимся закатом со стоическим безразличием, но все же не готов идти до конца в своем протесте, подтверждая тем самым, что вермахт был прочнее спаян с нацистским режимом, чем хотелось бы верить авторам так называемой «оправдательной литературы», пытавшейся задним числом, после войны, обелить германское офицерство как изначально якобы оппозиционное по отношению к Гитлеру.
Впрочем, ту же кастовую мораль демонстрируют, за немногими исключениями, и американские военные: они осуждают немецкого майора за его намерение сдаться в плен, да еще вместе с целым батальоном. Крах плана майора в какой-то мере обусловлен незаинтересованностью и даже противодействием самих американцев. Противник, фанатично защищающий преступный режим, занимает на их шкале ценностей место более высокое, нежели человек, осознавший преступность и бессмысленность войны и желающий «выйти из игры». Противоречия внутри американской армии, столкновение взглядов, позиций, ценностных критериев занимают автора романа почти так же, как и конфронтация жизненных установок его соотечественников. «Винтерспельт» – это драма неосуществленных решений. Связав не реализовавшего свой план майора с подлинными историческими фигурами, в чьих руках судьба Германии, Андерш изображает войну в контексте ее уроков, не утративших актуальности и спустя много десятилетий после описываемых событий.
За считанные дни до смерти Андерш завершил свое последнее крупное произведение – повесть или, как сам он говорит, «длинную новеллу» «Отец убийцы» (издана в 1980 году). Он заметил как-то, что, оглядываясь назад, человек чаще всего вспоминает лишь отдельные мгновения собственной биографии, из которых складывается цепь прожитой жизни. Об одном таком моменте и идет речь в повести, основу которой вновь составляет столь важная для Андерша мысль о «современности прошлого».
Гимназия в Мюнхене, 1928 год. 14-летний Франц Кин, автобиографический герой Андерша, попадает в драматическую ситуацию: на заурядный и скучный урок древнегреческого, который ведет столь же безликий и унылый классный наставник, неожиданно приходит директор гимназии, Рекс, как его зовут между собой ученики. Невыученное домашнее задание, неумение ответить на вопросы Рекса кончаются для Франца исключением из гимназии. Показывая немецкую школу того времени, Андерш развертывает перед читателем картину «убиения души» подростка, грубое подавление личности. Директор гимназии, почтенный специалист по классической филологии, предстает как грозная, властная, устрашающая в своем бездушном казарменном рвении фигура: воплощение муштры и бездуховности. Андерш создает точный и выразительный образ – лишенный гротескных черт, но от того не менее опасный и бесчеловечный «учитель Гнус веймарских времен», тиран местного масштаба, способный наносить неизлечимые душевные увечья. Дав своей повести подзаголовок «Школьная история», Андерш сознательно ставит свое произведение в контекст литературной традиции, связанной с изображением немецкой школы как места постепенного и методичного выдавливания из человека человеческого. Существует несомненная взаимосвязь между характером школьного воспитания и нравственным состоянием общества. Ведь все эти штудиенраты и прочие чины школьной иерархии внесли столь ощутимый негативный вклад в формирование многих поколений немцев. Это они превращали сотни тысяч юнцов в слепых и глухонемых, закладывая в них готовность к бездумному послушанию и отучая «задавать вопросы».