Позднее это станет одним из главных мотивов его творчества, обозначенных как «причастие буйвола» и «причастие агнца» (роман «Бильярд в половине десятого»). В финале Файнхальс попадает в свой родной городок, видит улицу, где была его гимназия; его окружает почти мирный пейзаж. Здесь он знает каждое строение. И вот он видит свой отчий дом; из окна родительской спальни свисает огромный белый флаг – к городу приближаются американцы. Вся атмосфера словно располагает к желанному миру: «Стрелять вроде никто не собирался». Файнхальс счастлив, что возвращается домой. Он представляет себе, как будет строить дома, если найдутся заказчики. Он мечтает забыть про войну. Но последний снаряд настигает его на пороге родного дома, и, умирая, он уже не успевает понять, что белое полотнище флага (материнская скатерть для торжественных случаев) упало на него и укрыло, как саван. Символический конец, выражающий всю чудовищную бессмыслицу войны: умереть на пороге родного дома и манящей мирной жизни.
Уже в пятидесятые годы Бёлль стал одним из самых известных авторов ФРГ; его начали переводить на многие языки. В семидесятые годы, по словам одного немецкого критика, он был самым знаменитым немецким автором, которого знали и читали едва ли не во всем мире. В конце сороковых и в пятидесятые он писал о войне, но чаще всего война представала – если не считать такие «чисто военные произведения», как «Поезд пришел вовремя» и «Где ты был, Адам?», – увиденной и осмысляемой из послевоенного времени, глазами человека пятидесятых годов, вернувшегося после проигранной бойни и не умеющего и не желающего встраиваться в новую, устремленную к экономическому процветанию реальность. «Первые писательские опыты нашего поколения после 1945 года, – писал Бёлль, – назвали «литературой развалин», тем самым как бы пытаясь отмахнуться от нее. Мы не возражали против такого обозначения, потому что оно возникло по праву: действительно, люди, о которых мы писали, жили среди развалин, они вернулись с войны; мужчины и женщины, в равной степени не изжившие ран, нанесенных войной, а с ними и дети. У них был острый взгляд: они все видели. Они жили отнюдь не в полноценном мире; их окружение, их самочувствие, все у них и вокруг них отнюдь не было идиллическим; и мы, пишущие, ощущали такую близость к ним, что отождествляли себя с ними. С теми, кто торговал на черном рынке, и с жертвами этого рынка, с беженцами и всеми теми, кто так или иначе оказался бездомным, особенно, конечно, с тем поколением, к которому мы принадлежали, и которое, в большинстве своем, находилось в странной, вызывающей раздумья ситуации: оно вернулось домой. Это было возвращение с войны, в конец которой еще недавно едва ли кто-то мог поверить. Итак, мы писали о войне, о возвращении, и о том, что мы видели на войне и что нашли при возвращении: о развалинах».
Через 15 лет в одном из телеинтервью Бёлль заметит: «В так называемой «литературе развалин», в описании бедности таится большая часть экзистенциальной благодарности выжившего, благодарности за хлеб, например. Вы знаете, что это значит, когда долго нечего есть? Все эти вещи, я полагаю, были выражением почти недопустимого оптимизма; после этой войны, после всего, что произошло, вообще начать писать, понимаете, это был невероятный оптимизм…» «Литература развалин» – это еще и результат неиспользованного шанса начать строить жизнь на новых основах. Коллега Бёлля Альфред Андерш упоминал в аналогичном контексте слова «благо поражения», подразумевая, что крах нацистского рейха должен был стать, но не стал, основой коренной социально-политической, общественной «перестройки», переустройства жизни в интересах человека и человечности.
В рассказе Бёлля «Моя дорогая нога» (1950) возникает гротескно сатирическая и одновременно глубоко трагическая история. Молоденький солдат на передовой успел просигналить сослуживцам, что пора драпать – враг уже совсем близко. Камрады улетучиваются, мгновенно забыв про парня, а его как раз ранило в ногу. Потом ногу ампутировали, и теперь после войны не нюхавший пороху чиновник предлагает ему, ищущему работы, «замечательную штуку» – «сидячую работу: чистильщиком сапог в общественной уборной на Площади Республики». Безработный возражает: благодаря его потерянной ноге уцелели генерал, полковник, майор и пр., которым теперь выплачивается пенсия… Так что его ампутированная нога очень дорогая. Но чиновнику некогда слушать рассуждения калеки – ведь он так занят.