Или, к примеру, другой знаменитый рассказ раннего Бёлля «Смерть Лоэнгрина» (1950): мальчик-подросток пытается воровать уголь в поездах, ему надо кормить и согревать двух маленьких братьев; они – сироты. Однажды его застукала охрана. Пытаясь спастись, он срывается с поезда и очень скоро погибает. В рассказе «Торговля есть торговля» возникает столь характерный для Бёлля герой – бывший солдат и военнопленный, а ныне одинокий полунищий. Здесь тоже война и развалины неотделимы. «Когда возвращались с войны, – размышляет герой, – те, кто половчее, выскочили из нее, как из трамвая, замедлившего ход возле их дома». Они «вошли в дом и увидели: резной шкаф на своем месте, у жены есть картофель в погребе, стоит варенье, и старая должность оказывается еще свободной». Все у этих везунцов складывалось удачно: они продолжали получать пособие, потом разрешили себя «слегка денацифицировать». Они рассказывали о своих орденах, ранах, своем геройстве и все кругом находили, что они «славные ребята: в конце концов они только выполняли свой долг».
Весь комплекс проблем, столь характерных для Бёлля, мы встречаем в его романе «Дом без хозяина» (1954). «Потерянные дети – это хуже, чем проигранные войны», говорит одна из его героинь. «Дом без хозяина» – едва ли не самый важный и значительный роман в ФРГ пятидесятых годов. Здесь закрепляются важнейшие и неизменные темы и мотивы Бёлля: протест против бездумного вытеснения прошлого из памяти, необходимость осознания вины и ответственности за события времен нацизма и войны, и то, что известные социологи супруги Митчерлих назвали «неспособностью скорбеть».
В романе возникает живая картина действительности периода «развалин», начинающегося «экономического чуда» и осмысления итогов проигранной войны. Бёлль охотно обращается к фигурам подростков, особенно явно воплощающих ту боль, которую принесло время нацизма и войны. И здесь один из двух мальчиков, Мартин, вспоминает о погибшем отце, «зарытом где-то на окраине русской деревушки» (она называлась Калиновкой). Мартин, как и его мать, не может примириться с потерей, хотя прошло уже десять лет. Отец был «рядовой и поэт», и мальчику кажется, что это как-то не подходит одно к другому. Отец другого мальчика, Генриха, был до войны слесарем, а на войне к моменту гибели фельдфебелем. Генриха мать рожала, когда на город сыпались бомбы; они попали и на тот дом, где в бомбоубежище «на грязных нарах, заляпанных ваксой» его мать «корчилась в схватках». Дом рухнул, и мать Генриха осталась в подвале. Она слышала крики остальных, пытавшихся выбраться наверх через завалившийся проход. Спустя несколько дней после родов ее втиснули в поезд, который увез ее на восток, а через два месяца в саксонской деревушке она узнала, что ее муж и отец новорожденного сына погиб. Теперь тело его истлевает где-то между Запорожьем и Днепропетровском. На двадцать втором году жизни она стала вдовой, у которой был грудной ребенок, а из имущества – два полотенца и две кастрюльки.
Война властно вторгается и в послевоенную реальность, впрочем, они просто неразделимы. Не будь того страшного военного прошлого, которое лишило обоих мальчишек отцов, а их молодых матерей сделало вдовами, собственно не было бы и романного действия, в котором настоящее все время переплетается с минувшим. Мать Мартина живет в полу-реальном мире, мире грез: она не может преодолеть свою боль от потери; слишком искренне и глубоко любила она погибшего мужа, чтобы забыть о прошлом. Это прошлое настигает ее и в облике нескольких персонажей, один из которых, по имени Гезелер, напрямую повинен в смерти ее мужа. Именно он послал на верную смерть молодого поэта в форме рядового солдата. Второй – некто Шурбигель, у которого множество почитателей. Кому-то удалось извлечь на свет божий, из недр захудалой университетской библиотеки, докторскую диссертацию Шурбигеля, которая была написана в 1934 году и называлась «Доблесть фюрера в современной лирике».
В романе впервые столь обнаженно и с такой силой художественного обобщения возникает тема, которая сыграет важнейшую роль в литературе ФРГ, – тема расчета с прошлым, непреодоленного прошлого. При упоминании имени «Гезелер» мать Мартина сразу думает о «лете в России, окопе и маленьком лейтенанте», который «посылает ее мужа на верную смерть». Вот они «убийцы среди нас», все эти перевертыши, бывшие нацисты, а ныне – докладчики, просветители и составители антологий. Жизнь этой молодой женщины больше наполнена воспоминаниями, чем переживаниями сегодняшнего дня, точнее над сегодняшним днем нависла огромная уродливая тень прошлого, в котором убили ее незабвенного мужа. Она смотрит фильм, и изображение на экране смешивается для нее с реальными картинами прошлого и настоящего, а может быть, сама жизнь кажется ей «серым утомительным медленным фильмом». «Экран темнеет, рассеянный свет, напряжение растет… пришла война. Запах солдатских кухонь, в церквах горячие молитвы за отечество».