В ситуации первых послевоенных лет, подчеркивали демократические писатели, чрезвычайно важно было вернуться в Европу, назвать имена и идеи, которые помогли бы немцам обрести утраченное гуманистическое самосознание. Сделать это без участия европейских литераторов и мыслителей не представлялось возможным. Это очень важный посыл: преодолеть духовную изоляцию, в которую завел людей нацистский режим, вернуться к европейским этическим категориям и ценностям. Главным направлением духовного поиска тот же Андерш считал «признание достоинства и свободы человека». Именно в «жажде свободы» заключен, по его убеждению, гуманизм европейской культуры, который должен помочь немцам, прежде всего молодым, ищущим после краха свой путь в жизни. Свобода представала как главное мерило жизненного устройства, его этического качества. Молодежь, считал писатель, не будет верить «ортодоксальному марксизму», исходящему из представления о детерминированности человеческого поведения экономическими структурами и «отрицающему свободу воли». Позднее эти схематично обозначенные здесь мотивы будут развернуты на ином, художественном, уровне в его произведениях, о которых пойдет речь. Пока же ему кажется наиболее существенной необходимость протянуть «канат над пропастью», разделяющей немцев и западноевропейцев.
В период начинавшегося «расчета с прошлым» и трудного духовного становления подобные высказывания выражали важнейшую позицию – коренного разрыва с идеологией принуждения и насилия, деспотии и тоталитаризма. Они выражали поворот к человеку, его проблемам и запросам – процесс, начавшийся при самом активном участии журнала «Дер руф», «Группы 47» и объединившихся вокруг них писателей и публицистов. Этот первый этап духовного освоения пережитого опыта и возвращения к европейским ценностям самым непосредственным образом повлиял на будущее развитие литературы ФРГ, выдвинув на передний план человеческую, нравственную сторону жизни как часть глубинного и сложного процесса осмысления истории.
Коренной поворот в духовной жизни, который уже очень скоро привел к плодотворным результатам, был невозможен без возращения к общечеловеческим ценностям, к фундаментальным этическим категориям, затоптанным и обессмысленным в годы нацизма. В центр интеллектуальной и художественной рефлексии выдвигаются такие понятия, как добро и зло, вина и ответственность и – прежде всего – индивидуальная свобода.
Стремление способствовать созданию демократических институтов, преобразованию государства и общества соединялось с принципиально новым взглядом на человека и его место в мире, желанием вернуть утраченный смысл человеческому существованию. Для этого опять же было необходимо осознать глубину не только национальной, но и личностной катастрофы, постигшей немцев. И несомненно, здесь были важные точки соприкосновения с европейской мыслью, что сыграло определяющую роль в становлении новой Германии и ее культуры.
Мы уже упомянули, что на титульном листе первого номера журнала «Дер руф» – фотография немецкого солдата с поднятыми руками – символ капитуляции. Здесь же начало программной, содержащей платформу журнала передовой статьи Андерша «Молодая Европа формирует свое лицо». «Время сплошной вырубки», как его назвали сразу после войны, еще по-настоящему не наступило. И статья Андерша несет на себе следы того пафоса, той фразеологической образной пышности, от которой автор, как, впрочем, и большинство его коллег, скоро избавится.
Послевоенная Европа представляется ему гигантским разрушенным муравейником, в котором, среди бесцельной толкотни миллионов людей, уже образуются небольшие группы, сообщества «для новой работы». «Вопреки всем пессимистическим предсказаниям создаются новые центры сил и воли, новые мысли распространяются по всей Европе». Подобно Афине, возникшей из головы Юпитера, из старого мира рождается «новый юношеский свежий дух». Андерш обращается к носителям духа «европейского пробуждения».