Выбрать главу

Главное для Грегора, что он помогает Юдит не как коммунист или христианин, а просто как человек. Действуя «не по заданию», он вновь ощущает вкус к рискованному делу.

Рыбак Кнудсен, как и Грегор, в итоге делает свой выбор не как коммунист или атеист, а в совершенно ином качестве – просто как человек, не желающий быть «немой рыбой». Он хочет оставаться самим собой, делать дело, которое умеет, хочет спасти единственного человека, который ему дорог. И все же плывет к шведскому берегу, ставя на карту и обеспеченное существование, и жизнь жены, и свою собственную. Образ пастора Хеландера, вступающего в прямое противоборство с диктатурой, заставляет вспомнить реальных немецких священнослужителей, бросивших открытый вызов нацизму: прелата Лихтенберга, священника Дельта, о которых пишет Генрих Бёлль. «Письмо молодому католику», где упоминаются эти имена, было, кстати, написано одновременно с «Занзибаром» – в 1958 году. Бёллю, как и Андершу, были дороги люди, способные в любых обстоятельствах действовать «не по приказу, а по велению совести». В конфликте между совестью и приказом, совестью и «заданием» неизмеримо весомее для их героев оказывается совесть.

Говоря об отношении писателей к церкви в связи с проблемами фашизма и поведения людей в условиях тоталитарной системы, нельзя не вспомнить знаменитую драму Рольфа Хоххута «Наместник», разоблачавшую конкордат, уступки Гитлеру со стороны клерикальной верхушки и воспевавшую мужество рядового священнослужителя: отец Рикардо действовал в чрезвычайной ситуации между жизнью и смертью, жертвуя собой по велению сердца и совести.

Роман «Рыжая» (1960, 1972) в отличие от «Занзибара» вызвал полярные оценки критики – от восторженных до разносных. Вольфганг Кёппен оценил его как «роман мирового уровня». Известный критик Марсель Райх-Раницкий назвал слабым, противопоставив «талантливому «Занзибару». Однако при всем несходстве критических мнений, этот роман оказался самым высокотиражным и самым читаемым из произведений Андерша. Он был переведен почти на все европейские языки, издан в США и Японии, а его киноверсия пользовалась немалым успехом. В этом романе Андерш обращается к проблеме «непреодоленного прошлого», присоединяясь к мощному многоголосию западногерманской литературы тех лет. Осмысление трагического национального опыта сплавляется в новом романе с критическим анализом социального и нравственного климата западногерманского общества 1950-х годов. Остродраматический напряженный сюжет, да еще и с детективным элементом, объединяет несколько сюжетных линий. Это контрапунктивно звучащие темы двух основных персонажей – молодой немки Франциски, совершающей своеобразное дезертирство из благополучного западногерманского бытия в неизвестность итальянских будней; и бывшего революционера, партизана и подпольщика Фабио, ныне музыканта, ведущего «островное существование» в Венеции. Франциска бежит от ненавистного ей мира «владельцев чековых книжек». Она спасается бегством из страны «лживого порядка и лживой чистоты».

Посторонний, «аутсайдер» – излюбленная фигура литературы ФРГ послевоенных десятилетий. Вспомнить хотя бы Бёлля, персонажи которого всегда оказываются «вне строя», не хотят и не могут приспосабливаться, осуществляют самодеятельную программу «непричастности». В годы фашизма они своим неучастием протестуют против бесчеловечности Третьего рейха, в годы экономического процветания Федеративной республики оказываются нонконформистами, чувствуют себя чужими. Заметим попутно, что в 1950-е годы целый ряд писателей покидает ФРГ (документом, подтверждающим тогдашнее настроение литераторов, стала книга «Я не живу в Федеративной республике», вышедшая в том же 1960 году, что и «Рыжая»). В послевоенные десятилетия писатели особенно восприимчивы к тому, «куда идет Федеративная республика» (не случайно именно так назвал свою книгу Карл Ясперс). Критический расчет с фашистским прошлым и послевоенным настоящим становится главной темой этой литературы. Снова, как пишет критик Ганс Майер, «начинают одновременно болеть все раны: воспоминания о Третьем рейхе, о войне, о послевоенном периоде, о расколе страны. Снова все это вдруг становится актуальными темами литературы».

Обращается к этим темам и Андерш. В «Рыжей» прошлое оживает в фигурах гестаповского чиновника, «равнодушного убийцы» Крамера, укрывающегося от правосудия в Италии, и его жертвы, бывшего британского контрразведчика О`Мэлли. Во время войны он был заброшен в Германию, но гестапо быстро выследило его. В пыточных подвалах тайной полиции он столкнулся с Крамером, нацистским палачом, у которого за «маской жизни» скрывается «железная конструкция машины». Спустя годы они случайно сталкиваются в Италии. Бывший гестаповец располагает широкими международными связями, отлично ладит с квестурой и чувствует себя абсолютно безнаказанным. Этот мотив вызывает ассоциации с романом Вольфганга Кёппена «Смерть в Риме», где речь также идет о бывшем нацистском военном преступнике. Крамер принадлежит к категории чиновников-убийц, порожденных тоталитарной нацистской системой. Он и сам говорит о себе: «Я чиновник. Чиновник и фронтовик. Это было избавление, когда мы получили разрешение арестовывать евреев, коммунистов и демократов; когда наконец стало чисто в Германии. Я за чистоту, за ясность». В Италии он занимается шантажом, вербует сторонников, добывает средства для уцелевших единомышленников. Он эксперт разветвленной организации, переправляющей нацистских преступников в арабские страны.