Накануне сражения в Арденнах майор вермахта Динклаге задумывает сдать свой батальон американцам, отделенным от немецких позиций лишь небольшим клочком ничейной земли. Именно здесь, «в самом ядре битвы», живет героиня романа Кете Ленк, о которой в другом месте сказано: «Кете Ленк – это Г., то есть Гизела», которой пришлось остаться жить «прямо среди битвы». Литература, говорит Андерш, «совершает раскопки»: она – «археология души». Осуществляя свои «раскопки», автор создает вымышленную ситуацию, помещая участников действия во вполне реальные и конкретные исторические обстоятельства. Кёппен, размышляя о «Винтерспельте», вспоминает Толстого и Стендаля. «Летом я думал о «Войне и мире», разыскал среди своих книг «Пармскую обитель», описания битвы при Ватерлоо, читательские радости последних школьных лет. Все это меня очень взволновало. Я тревожился, удастся ли Андершу это, я верил в него, я восхищался его мужеством». Кёппен напоминает, как готовился Толстой к написанию романа, как с картой в руках объезжал поле битвы, как хорошо знал Стендаль Наполеоновскую армию, как оба они изучали письма и документы, как Толстой выслушивал очевидцев, как Стендаль сидел в библиотеках и архивах, как ценил Толстой глубокое знание войны, продемонстрированное Стендалем.
В романе Андерша нет военных пейзажей, кровавых сцен, пушечных залпов, бомбежек и взрывов. Если вспомнить не только Толстого и Стендаля, но и литературу двадцатого века, в том числе немецкую, в которой представлен чудовищный кровавый облик войны, то можно считать, что Андерш не изобразил ее вовсе. Он даже предлагает считать «Винтерспельт» не «романом о войне, а романом о любви»: «книгу, которой я дал название этой деревни, некоторые считают романом о войне, но это роман о любви, вокруг которого идет игра в войну на ящике с песком». Но все же это, конечно, роман о войне, кровавой и жестокой, и не только потому, что от выстрела немецкого ефрейтора гибнет добрый человек. Война возникает в коротких безэмоциональных строчках документов, в цифрах погибших, в полных раскаяния или ностальгической бравады генеральских мемуарах. Андерш говорит, конечно, не просто об «игре», но о «камерной драме внутри катастрофы». Его романы – всегда драма решений, драма выбора. Как и другие его герои, майор Динклаге думает, по существу, о дезертирстве, притом не в одиночку, а вместе с целым батальоном; он хочет сдаться американцам. Но в отличие от других персонажей Андерша, он свое решение не реализует. Его роман, комментирует автор, это «камерная драма вокруг мысли о том, что нельзя принимать историю как она есть, никогда. Это не пацифистская книга, а акт мышления против философии генерал-фельдмаршалов». Андерш движим поиском ответа на вопрос, как могла бы повернуться немецкая (а возможно и мировая) история, если бы противники нацизма действовали решительно и шли до конца в своем стремлении покончить с Гитлером и войной. Индивидуальные поступки – а именно они всегда в центре всех андершевских композиций – не замыкаются в самих себе: четкая линия соединяет поступок с его общественными последствиями. Андерша интересует взаимосвязь избираемого человеком варианта собственной судьбы со сложным комплексом событий и обстоятельств общественной и исторической значимости. Писатель не случайно избирает столь драматический момент в истории войны, как Арденнское сражение, когда германская военная машина в последний раз попыталась отыграть на Западе боевое превосходство, добиться решающего поворота. Тщательно и точно составленные подборки документов внутри романа создают ясный исторический контекст. В документах как бы отражена в том числе и несостоявшаяся операция майора Динклаге, поведение которого находит историческое соответствие в действиях лица вполне реального: генерал-фельдмаршала фон Рундштедта, который в 1944 году, впав в немилость у Гитлера и оказавшись в отставке, послал после разгрома немецких танковых соединений под Фалезом телеграмму верховному командованию вермахта с призывом немедленно заключить мир, а два месяца спустя с готовностью принял от фюрера новое назначение и, возглавив войска на Западе, начал сражение в Арденнах (в мышлении фон Рундштедта, комментирует Андерш, отсутствовали слова «неподчинение приказу» и тут же приводит высказывание своего героя майора Динклаге: «Такого не было, чтобы я не подчинился приказу!»).
Другой вариант поведения, мысленно сопоставляемый с поведением Динклаге (и фон Рундштедта), продемонстрирован в предсмертном письме генерал-фельдмаршал фон Клюге, который, призвав Гитлера положить конец «безнадежной борьбе», застрелился. «Написал это и покончил с собой», комментирует в романе Андерш, «с собой, но не со своим фюрером». В этих словах, как и в короткий фразе, касающейся еще одного генерал-фельдмаршала – фон Витцлебена, представлена точка зрения Андерша, убежденного, что фатализму и компромиссам с фашизмом может быть противопоставлено лишь решительное действие. Фон Рундштедту и фон Клюге противостоит – в коротких документальных отрывках – фон Витцлебен, казненный 9 августа 1944 года за участие в покушении на Гитлера.