Слизав с пальцев выброшенную из своих недр сперму, колдунья легла на колени к маркизу и обвила его шею пальцами. Подарив аристократу горячий поцелуй, волшебница стала подрачивать его опавший член, и, по всей видимости, перед ее мысленным взором проносились эпизоды новых мучений и пыток.
— Что вы сделаете с телом бедняжки, маркиз? — спросила аристократа ведьма, — Мой поникший член хочет новых сладостных ощущений, и я желаю, чтобы вы описали самые отвратительные детали своих будущих деяний.
— Думаю, мадемуазель, мы разрубим ее тело на куски и сбросим в колодец, — устало заявил маркиз, которому давно надоело ублажать безумно развращенную аристократку.
— Не останавливайтесь, господин маркиз, не останавливайтесь, — внезапно произнесла Каролина, засовывая себе три пальца в раскрывшееся заднее отверстие, — Ваши ласки заставляют меня испытывать самое настоящее блаженство. Вы даже не представляете, какое возбуждение я вкушаю, представляя перед своим мысленным взором, как вы рубите топором хрупкое женское тело!
Издав блаженный стон вожделения, волшебница насадила рот мужчины на свой массивный член и начала быстро работать бедрами. Несчастный маркиз едва успевал заглатывать воздух, поскольку огромный, набухший до последней степени таран ведьмы, едва не пробивал его горло.
— Восхитительно, просто восхитительно, — вопила Де Лавелль выплескивая в рот аристократа склизкие потоки смазки и семени, — Вы не поверите, господин маркиз, но я уже возбудилась настолько, что мне нужна очередная задняя дырка.
— Позвать в комнату служанок? — со страхом прошептал аристократ.
— Зачем — же, — грубо отозвалась женщина, — Твоя милая маленькая попка легко выполнит ту же самую функцию, что и дырки обыкновенных сук.
Соскочив с колен аристократа, волшебница стала яростно теребить член Киннерштайна, не забывая отпускать ласки анальному отверстию аристократа. Едва маркиз стал стонать и дергаться на стуле, Каролина дернула его за руки, бросила грудью на стол и спустила с бедер мужчины штаны. После этого, схватив маркиза за горло, она стала медленно, но непреклонно вводить в его анус внушительную головку своего залитого смазкой поршня. По всей видимости, в этот самый момент, в голове озабоченной твари царили фантазии столь жестокие и извращенные, что ее сил хватило на то чтобы подчинить своей воле мужчину.
— Какая узкая щель, — с ненавистью отметила женщина, стараясь еще сильнее возбудить своего любовника непрестанными ласками его опавшего пениса, — С таким удовольствием при случке я сталкивалась лишь тогда, когда раздолбила до крови славную десятилетнюю крошку. О, пытки этой маленькой дряни заводили меня на протяжении двух безумных дней. Я проделывала с ней такие вещи, от которых бы у вас волосы дыбом встали! Я вылизала ее с ног до головы и разорвала на мелкие клочки своими когтями!!!
— Черт тебя побери, грязная тварь, — с болью в голосе произнес маркиз, — Еще немного и ты меня порвешь, словно любую из своих маленьких шлюшек. Ты посмела нарушить свое слово, хотя мы договаривались о…
— Естественно я нарушила свое слово! — рассмеялась в ответ Де Лавелль, — Утоление похоти для меня столь важно, что я готова обмануть любого, если его страдания доставят мне удовольствие. Однако, я вижу, что твой член также начал вставать. Неужели грязная шлюха все-таки принесла тебе не только мучения, но и сладчайшее из возможных удовольствий!
В этот момент, развратница изо всех сил затеребила орган своей новой жертвы, и маркиз не выдержал. С безумным стоном радости и боли он выбросил из себя сильнейшую струю семени, которая ударила по столовым приборам и тарелкам. Стукнув кулаком по столу, аристократ напрягся, попытался вытолкнуть из себя чужой орган, но добился лишь того, что из головки его собственного члена засочились новые потоки смазки. Сладостная агония, к невероятному ужасу маркиза, продолжилась с новой силой.
— Приятно, когда твою задницу используют для совокуплений? — безумно рассмеялась волшебница, — Я думаю, что ты испытываешь чудовищную боль, и это заставляет меня еще больше хотеть твоего тела! Давай же, гаденыш, кончай оттого, что я насилую тебя. Надеюсь, ты искренне ненавидишь себя за это!
— О чем вы говорите, мадемуазель, — со стоном боли прошептал несчастный маркиз, — То, что вы делаете, доставляет мне самое глубокое и искреннее удовольствие.