– Она на сто лет старше тебя, – возразил Хулигэн. – Ладно, Эджи, всего хорошего. Ты славно поработала. – После ухода сотрудницы Хулигэн, сунув руку под брючный ремень, просмотрел полученные бумаги. Время от времени он бросал на Му красноречивые взгляды. – Как все это выглядело? – в конце концов спросил он.
Она недоумевающе посмотрела на него. Точный смысл вопроса от нее ускользнул.
– Где вы подцепили этого ублюдка?
– На бульваре.
– На каком именно? На Сансет? На Голливудском?
– На бульваре Санта-Моника.
– Господи, да вы уже по всему городу расползлись, – пробормотал Хулигэн.
– Нам с Мими захотелось пройтись.
– Просто пройтись?
– Да.
– Просто пройтись вдвоем по городу, верно? И в котором же часу это было?
– В час ночи.
– В час ночи, вдвоем, на пустынном бульваре.
– Почему пустынном. Там были машины. И прохожие тоже.
– Да уж. Готов об заклад побиться, что в час ночи на бульваре Санта-Моника полно народу. А где конкретно на бульваре?
– Между Западной авеню и кладбищем.
Как раз в это время он поднял голову и посмотрел на нее, и как раз в это время она тоже подняла голову и посмотрела на него, и впервые за все время допроса в их взаимоотношениях промелькнуло нечто человеческое.
– Кладбище, – пробормотал Хулигэн.
Он посмотрел на Канаана, но тот отвернулся. На голливудском кладбище нашли истерзанное тело семилетней племянницы Канаана.
– Хочешь попить? – спросил Канаан у Му.
– Нет, спасибо.
Вяло улыбнувшись ему, она сложила руки на коленях, словно была маленькой девочкой, приглашенной в гости и получившей от родителей наказ хорошо себя вести.
– Как он подошел к вам?
– Он спросил, что две такие милашки делают на бульваре в столь поздний час, а мы ответили, что возвращаемся домой с работы.
– Хочешь сказать, что вы, наоборот, вышли на промысел? – спросил Хулигэн.
– Мы ни к кому не приставали. Канаан подался вперед.
– Послушай-ка меня хорошенько, Му. Никто не собирается предъявить тебе никакого обвинения. Нам все равно, приставала ты к мужчинам или нет. Нам надо схватить человека, который убил твою подружку.
– Я скажу, что приставала, и вы меня в приют упрячете.
– Нам, Му, так или иначе придется задержать тебя. С одной стороны, ты малолетняя. С другой, ты свидетельница по делу об убийстве, и нам не известно, не захочется ли убийце от такой свидетельницы избавиться. Поэтому мы просто не имеем права позволить тебе вернуться на панель. Это тебе ясно?
– И вы обеспечите мою безопасность тем, что упрячете меня в приют? – с издевкой спросила она.
– Будешь сотрудничать с нами, и я посмотрю, что я смогу для тебя сделать. Может быть, это будет гостиница или что-нибудь в таком роде. И я поговорю с судьей в твою пользу.
Котлета хотел было подсказать Му, чтобы она, чего доброго, не клюнула на крючок сладкоголосого следователя, но ему было никак не встретиться с ней взглядами. Она глазела на Канаана с таким изумлением и почтением, словно это был ее родной дедушка. И вот-вот была готова плюхнуться к дедушке на колени.
– Ну, так что же сказал этот мужчина? – спросил Канаан.
– Начал обычный треп. Спросил, где мы работаем, а мы говорим: в коктейль-холле, спросил, что мы там делаем, а мы говорим: напитки подаем, сказал: как жаль, что он не любит коктейли, а пьет только пиво и, может, еще самую малость виски, когда ему грустно. И таблетки, когда совсем грустно. Он сказал: таблетки действуют быстрее, чем алкоголь.
– Он сказал слово «грустно» несколько нараспев, верно? Сказал: "Когда мне груустно", так? – спросил Канаан.
– Похоже.
– Выговор уроженца южных штатов. Техас или что-нибудь в этом роде?
– Может быть. Он говорил медленно. И говорил, все время улыбаясь, как будто одновременно что-то жевал. Понимаете?
– А когда вы отказались от игры в девочек из коктейль-холла, возвращающихся домой после работы? – спросил Хулигэн.
– Когда Мими решила, что он не из полиции нравов.
– И кто кому сделал предложение?
– Он сделал. Он спросил, не знаем ли мы, где чужак в этом городе может малость ухватить.
– Малость ухватить – что?
– Этого он не сказал. Просто: "малость".
– И вы сказали ему, что он обратился по верному адресу?
– Мы сказали ему, что если он пойдет с нами, то мы, может быть, приведем его туда, где он получит то, что ему нужно. Он сказал, что, на его вкус, ему как раз нас и нужно, а мы сказали: ладно, только мы этим в подъездах и на помойках не занимаемся. Вот он и пошел с нами.
– В дом, в котором вы устроили ночлежку?
– Да.
– А как он при этом – нервничал или нет? Он не оробел оттого, что две незнакомые девчушки заводят его в пустое здание?
– Он сказал, что все эти фокусы знает. Он сказал, что знает, как крутят динамо. Как девочки заманивают мужика в дом, а там поджидает котяра, и он уродует мужика и отбирает деньги.
– Так чего ради он решил заняться с вами втроем на крыше?
– Он сказал, что ему однажды попытались провернуть динамо в Вашингтоне, округ Колумбия. И он сломал коту обе ноги железной палкой, а девице размазал нос по лицу голыми руками.
– И это вас не насторожило?
– Да вы что, с Луны свалились? С тех пор как вы были молоды, все тут переменилось. Приходится идти на риск.
– А ты, потаскушка, не слышала, что все переменилось и с тех пор, как была молода ты? Не слышала, что от траханья теперь можно помереть?
Му посмотрела на Канаана, потом на Котлету, безмолвно прося их засвидетельствовать тот факт, что верзила-полицейский опять несет похабщину.
Котлета смотрел на нее разинув рот. Он просто не мог поверить, что глупая поблядушка, повсюду таскавшаяся за Мими, как собачонка, может выгородить себя с такой ловкостью и даже лихостью, причем на допросе у хитроумного ублюдка.
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, – сказал Хулигэн. – После того, как он вас снял и самую малость очаровательно поболтал с вами, вы повели его на крышу, чтобы получше познакомиться?
– Это правда.
– Мне говорили, что это крайне рискованный подъем. Все равно что пройти по канату.
– А мы этим все равно занимаемся. И бояться там нечего.
– Вам, может, и нечего, а кто-нибудь другой может и испугаться. Может, вы надеялись, что этот мудак грохнется и сломает шею. И тогда вам достанется его бумажник – и никаких проблем.
– Я не воровка, – повторила Му.
– Или, может быть, вы решили заманить его на крышу, чтобы там на него набросилась стая волчат, с которым вы живете в этом доме.
Она промолчала, просто пристально уставилась на Хулигэна, а затем, когда он отвел взгляд и принялся просматривать бумаги, отвернулась и сама.
– Когда этот мужчина дал вам наркотики?
– Какие еще наркотики?
– Желтые малышки. Колеса. Неважно, как вы их называете. Только не ври, что этого не было.
– Мы приняли парочку.
– И заторчали?
Ее лицо расплылось – то ли ей хотелось рассмеяться, то ли расплакаться.
– Кого первую трахнул этот мудак? – спросил Хулигэн.
На мгновение Котлете показалось, будто Му набросится сейчас на этого вшивого легавого и покажет ему, где раки зимуют. Но тут стало ясно, что дело не в оскорбительном вопросе, а в его смысле. Она этого просто-напросто не помнила.
– Он сперва занялся сексом с твоей подругой? – мягко спросил Канаан, подавшись вперед, словно она беседовала с ним и только с ним без каких бы то ни было посторонних.
– Нет, по-моему, со мной.
– А потом с твоей подругой?
Она сперва кивнула, а потом покачала головой.
– Так все-таки да или нет?
– Он попробовал с Мими, но у него ничего не вышло.
– Значит, во второй раз у него не получилось?
– Да, похоже, у него были какие-то трудности. А тут она сделала глупость.
– Ты хочешь сказать, большую глупость, чем всегда? – спросил Хулигэн.
– Она сказала ему что-то насчет его штуки, – объяснила Му Канаану, сознательно игнорируя Хулигана.