— Это то обещание, которое я могу дать с лёгкостью.
Я была так же неподвижна, как золотая принцесса перед нами, когда он медленно и нежно убрал мне за уши пряди непослушных волос, только что сбежавших из моего хвоста. Прикосновение его пальцев – легкое как бриз – привело меня в жар и отчаяние.
— Тогда, пожмём руки? — прошептала я.
Мышцы в моей груди застыли, когда он качнул головой. После чего он посмотрел на меня так, будто разбирал меня на атомы, оставляя меня поверженной и уязвимой.
Но потом он подался вперёд, гладя губами сначала один уголок моего рта, а затем другой.
— Все самые лучшие соглашения, — пробормотал он, и его слова были такими же мягкими, как губы, — скрепляются поцелуем.
Во мне ничего не осталось, кроме оголённых нервных окончаний, когда я повторила его обещание. Мои губы горели, сердце громко стучало, и слёзы скапливались в моих закрытых глазах.
— Вот и моё обещание.
Он поднял свою голову, прикладываясь губами к моему виску, прежде чем прислонить свой лоб к моему.
— Я истребую его с тебя, Эльз.
Глава 33
Кристиан
Я должен сконцентрироваться на том, что обсуждалось, но это было невозможно. Они говорили о... чёрт, наверное, о роли современных монархов в конституционных правительствах, что, в общем-то, мне был крайне интересно. По этому поводу у меня была куча доводов, но моё внимание было рассеяно. Как и всю неделю.
За пятнадцать минут, до того, как я спустился к завтраку, Волчица отвела меня в сторону и сказала:
— Всё решено официально, Кристиан. Ты женишься на ваттенголдской девчонке.
На одну маленькую, идиотскую, но всё же восхитительную секунду, я подумал, что она говорила о той, с кем я проводил здесь все ночи напролёт. Но потом вторглась реальность. Не Эльза. Никогда это не будет Эльза.
Она имела в виду Изабель.
Я был так взбешён, что сказал ей, что ни за что не женюсь на этой женщине. На что Волчица сообщила мне таким ледяным тоном, какого я ещё не слышал, что, на определённых условиях, вне всяких сомнений я женюсь. Те условия включали будущее Паркера, Лукаса, даже моего отца. Как она оставит их без гроша в кармане или изгонит, в случае с моим секретарём.
В конце я не мог пошевелиться, потому что мне совершенно нечего было сказать, чтобы изменить мнение Волчицы. Так что я обложил её матом, отчего она просто рассмеялась мне в лицо.
— Сегодня я встречаюсь с Принцем Густавом, — продолжила она, словно не она только что подвела меня к черте своим шантажом. — Мы уже продумали большую часть деталей, но сейчас ты должен начать публично ухаживать за девчонкой и в течение года довести дело до кульминации в виде помолвки, — победная ухмылка овладела её истощённым лицом. — Иди на уступку, Кристиан. До Рождества тебе придётся отрастить пару яиц и сделать то, в чём нуждается Эйболенд.
Я сказал ей:
— Да пошла ты!
Её глаза расширились.
Поэтому я поправился:
— Да пошли вы, Ваше Высочество!
В ответ на это, она смачно хлестнула меня. Просто отвела назад свою костлявую руку и ударила меня так сильно, что мои зубы задребезжали, и я увидел звезды. А потом она снова замахнулась рукой, но я схватил её раньше, чем она коснулась моего лица.
— Ударишь меня ещё раз, — сказал я ей, — и я, вероятно, забуду, что я твой сын.
И вот, я присутствую на ещё одной встрече и мне интересно, не посинела ли моя щека. Серьёзно, как чертовски унизительно это было бы? Потому что, люди моего возраста и статуса обычно не получают пощёчины от своих матерей. Но, что ещё хуже, мне интересно, как я смогу жениться на сестре единственной женщины, когда-либо завладевавшей моими мыслями, и как я смогу остаться в стороне и смотреть на то, как она выходит замуж за человека, которого я называл другом.
Я знал её все эти четыре дня. Потребовалось всего четыре дня, чтобы втюриться, после многих лет, когда я даже не был близок к этому.
После встречи, Паркер вводил меня в курс моего расписания. Он методично прошёлся по моему маршруту до конца дня и затем следующих двух дней после отъезда из Калифорнии, но моё внимание рассеивалось так же быстро, как с Великой Герцогиней Люксембурга часом ранее.
Он завёл разговор о ремонте больницы, которую я должен посетить в Норслоу, когда я сказал:
— Сегодня Волчица утвердила официальный приказ.
Паркер тут же смолк. Несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем сказать:
— Будет ли новой наследной Великой Герцогиней Эйболенда принцесса Ваттенголдии Изабель?
Я не мог этого признать. И не стал.
Я сообщил ему, что мне нужно прогуляться. Он собрался последовать за мной, но я заверил его, что помощник мне сейчас не нужен.
Мне нужно было ко всем чертям убираться отсюда.
Глава 34
Эльза
— Ты сегодня молчалива, как никогда.
Было ветрено – не ураган, но дуло достаточно, чтобы мой хвостик растрепался и уже не был таким, как с утра. Я убрала назад пряди, цеплявшиеся к ресницам, перед тем как посмотреть на Мэтта.
— Мои извинения.
Его глаза, спрятанные за тёмным пластиком солнцезащитных очков, было невозможно разобрать.
— Могу я предположить, что это из-за разговора с отцом?
Я отвела взгляд, вернув его обратно к Трём Грациям, которых мы рассматривали последние несколько минут, и я надеялась, что они помогут мне найти нужные слова, чтобы тактично решить эту ситуацию.
— Надеюсь, мы сможем что-нибудь придумать, — сказал он, не дожидаясь моего ответа.
Внутри меня вспыхнуло раздражение, окрасившее мне щеки и шею в красный цвет. Его слова, его тон звучали так смиренно, хоть и горько. Почему он не бунтует?
— Я думала, ты не фанат КРБ.
— Поверь мне, это так. Но, как оказалось, ни у тебя, ни у меня нет права голоса в этом вопросе.
Я повернулась к нему лицом, злость вырывалась через моё горло и прямиком изо рта наружу:
— Ты хочешь жениться на мне? Это то, чего ты хочешь?
Он ответил не сразу:
— Что хочу я, не имеет значения, — даже сейчас он нерешительно протянул руку, чтобы благополучно приземлить её мне на руку или плечо, но я отступила.
— Что ты мне не договариваешь, Мэтт? Я знаю, что ты не можешь этого хотеть. Каждый раз, когда мы общались, становилось ясно, что тебя также страшит эта ситуация, как и меня.
Его челюсти сжались, но он ничего не сказал.
— И так-то плохо, что мы оказались в такой хреновой ситуации, — продолжала я, — но ощущать, что ты что-то утаиваешь от меня, просто сводит с ума!
Теперь он произносил слова с пылом:
— Забавно, но и я не могу заявлять, что ты предельно откровенна.
— Я ничего не скрываю. Я не хочу выходить замуж за тебя. Вот. Теперь я сказала это. Может, и ты сделаешь то же самое?
Он задёргался от безысходности, но вновь, всю горечь и секреты он сдерживал в себе. Целую минуту мы продолжали конфронтацию, пока я не поняла, что он не отступится.
Размышляя, я сказала:
— А здесь и правда очень красиво, не так ли? В смысле береговые линии.
Он выглядел настороженно.
— Да, весьма.
— Ваттенголдия – тоже живописна, только иначе, чем здесь, — я тёрла кончиком туфли по окрашенной плитке. — У нас более строгая красота, — я ненадолго обернулась на него; его руки были в карманах, когда он покачивался на пятках взад и вперёд. — Ты когда-нибудь бывал так далеко на севере?
В его ответе чувствовалось напряжение.
— Не имел такого удовольствия.
— Зимы холодные. Дни длинные. — Моя улыбка была сильно натянутой. — Люди упрямые.
— Прямо как их принцесса. В смысле, упрямые.
Очевидно, не такие упрямые.
— Это крошечная страна, — теперь я перешла к делу. — Одно из самых маленьких микрогосударств в мире. Да мы вообще не существуем, если посмотреть на глобус.